|
Пришлось в настройках вывести на экран все скрытые папки, и только после этого я его обнаружила, да и то совершенно случайно. У меня была с собой дискета, я скопировала этот файл и вернулась домой. Дома я до полуночи пыталась открыть этот файл, подбирая пароли, но у меня ничего не получилось. Пришлось залезть в Интернет, отыскать хакерский сайт. Описала проблему, попросила у ребят помощи. И уже к утру мне дали ссылку, по которой я скачала «ломалку» — программу для взлома паролей. Взломала пароль, это оказалось совершенно пустяковым делом, распаковала файл. Выяснилось, что это была переписка Кравченко с какими-то людьми из Англии, речь в ней шла именно о найденных мной документах. Мое имя там не упоминалось вообще, Кравченко выдавал себя за их единственного владельца. Выяснял, сколько все это может стоить. Потом там появился еще один человек, некто Вольф Мейер. Он прямо сказал, что готов заплатить хорошие деньги за Ключ, если таковой у мистера Кравченко имеется. По дате я поняла, что это было за сутки до того, как Петр Алексеевич пришел ко мне домой и стал спрашивать о других, неизвестных ему, бумагах. В конце концов Кравченко договорился продать им мой архив за пятьдесят тысяч евро.
— Умный мужик, — даже хохотнул я. — Тебе он хоть что-нибудь предлагал от этого? — Нет, — покачала головой Вика. — Что касается архива, то он пропал. Его не было ни на кафедре, ни в доме — я интересовалась у Варвары Васильевны. — То есть архива уже нет? — не столько спросил, сколько констатировал Сергей. — Да. Но в нем не было ничего такого уж ценного. Все, что касалось Ключа, я сохранила. Включая сам Ключ. — А те люди, что за тобой гонялись? — спросил я. — Кто они? Мне они иностранцами не показались. Обычная братва. — Да, это обычные местные бандиты. Неделю назад к нам приехали из Москвы два человека, якобы историки. Один такой невысокий, толстенький, а второй иностранец, высокий и худой. По-русски этот иностранец говорил очень хорошо, почти без акцента. Они несколько раз заходили на кафедру, разговаривали с преподавателями. Интересовались работами Кравченко — он перед смертью занимался историей местного отделения какой-то политической партии. Кадетов, кажется. Потом спросили, с кем из студентов работал Кравченко, им указали и на меня. Вчера утром они встретили меня в коридоре и попросили помочь им. Мы поговорили, они спрашивали меня о работе Кравченко. Интересовались, не оставлял ли он у меня каких-либо бумаг. Даже намекнули, что могут хорошо заплатить. Когда же я сказала, что у меня ничего нет, они извинились и ушли. А сегодня вечером ко мне в дом вломились бандиты... — Вика опустила голову, ей явно не хотелось вспоминать происшедшее. — Требовали бумаги. Когда я сказала, что ничего не знаю, они начали орать, что все знают, что бумаги у меня, и мне нет смысла отпираться. И если я не отдам им бумаги, то очень пожалею. — И ты отдала им бумаги? — спросил я, уже зная ответ. Просто знал, насколько убедительной может быть наша братва. — Нет, — покачала головой Вика. — Я их хорошо спрятала — эти люди перерыли весь дом, но ничего не нашли. Кому-то позвонили, после чего просто заперли меня в комнате, я просидела там часа два. А потом меня посадили в машину и привезли в этот район, в один из домов. Там был и тот худощавый иностранец... — Девушка нахмурилась, вспоминая происшедшее. — Тогда, в институте, он был вполне нормальным человеком. Спокойный, вежливый. А тут он мне показался очень страшным. Страшным не по виду — просто у него взгляд какой-то такой стал... нехороший. Смотрит на тебя, словно букашку рассматривает. И сам весь такой мрачный, глаза холодные, блеклые. Он сразу сказал, что знает, что я правнучка Остроумова, и что бумаги Кравченко получил от меня. Предложил мне за Ключ сто тысяч долларов. Сказал, что для студентки это очень хорошие деньги. |
