Мы с сестрами никогда не садимся за стол к отцу и братьям, это не дозволено даже матери. Мы спим в задней комнате, что ближе ко двору и к хлеву. Убирать за свиньями – моя обязанность. Айке ещё слишком мала, а на матери и Ребеле весь дом.

   Ночью, когда сестры засыпают, я выбираюсь во двор и смотрю на звезды. Лишь в ночи и в тишине я обретаю некое подобие покоя, но я к нему не стремлюсь. Мне нравится двигаться в такт шороху песка и следуя за порывами ветра. Внутри меня постоянный танец: слепой, беззвучный и вечный. Я прыгаю и хлопаю в ладоши, и небо танцует вместе со мной.

   Мне все кажется, я другая. Сестры покорно принимают свою участь, а я смею дерзить и не подчиняться. Это произошло дважды, в первый раз меня избили и отправили спать к свиньям, а во второй отец ударил по голове, и я два дня не могла ничего делать, потому что ослепла. Потом зрение вернулось, и я знаю, что это спасло мне жизнь. Лишний рот в семье никому не нужен, особенно если от меня не будет никакого проку. Отец сказал, что если ещё раз услышит хоть слово поперек – он меня убьет. Кто я такая, чтобы со мной разговаривать, он сказал не мне, матери, а Ребела услышала. Она меня по-своему любит, и заботится.

   Мне снятся странные сны. В них я свободна, больше того – я Богиня. Мой дом – Храм с высокими сводчатыми потолками, украшенный разноцветными драгоценными камнями и золотом. Я ступаю к алтарю, за моей спиной струится легкий, невесомый шлейф. Ритуальные одежды, в которые я облачена – неземной красоты. Я никогда не видела таких одежд раньше и не представляю, что когда-нибудь у меня будут такие.

   Тогда откуда эти сны?

   Ещё мне снится высокий, темноволосый мужчина с ярко-синими глазами, он тоже из этих странных мечтаний о Храме. Он появляется в темноте сводчатых арок и в коридорах анфилад. Всякий раз, когда я прохожу мимо, едва заметно, едва уловимо улыбается. От этих улыбок подкашиваются ноги и хочется плакать или кричать, вознестись к небесам или разбиться о скалы. Его присутствие заставляет мое сердце биться чаще, наполняет уверенностью. Я знаю, что я больше не одна.

   После таких снов мне ещё сложнее возвращаться. Я знаю, что ждет меня сегодня – не Храм и не полупрозрачные одежды, не прохлада прекрасных купален с ароматами благовоний. Мои ароматы – испражнения свиней и их кормушек – прогорклой каши, которую нужно заменить, беспрестанно жалящие мухи и жара, жара, жара. Единственная отрада – рисунки. Когда никто не видит, я могу плеснуть зацветшей водой на песок и рисовать, пока он не высохнет. Можно и камнем, но мне больше нравится пальцами. Нравится чувствовать то, что я создаю. Начинала я с картин из своих снов, потом изображала сестер. С каждым разом у меня получалось все лучше и лучше. Если отец узнает о том, как я трачу воду, он меня убьет, но в такие мгновения мне все равно. Рисунки и танцы – моя настоящая жизнь.

   Дела никогда не заканчиваются, а я все время думаю о снах. Разве может быть, чтобы я из ночи в ночь видела то, чего не было никогда?..

   1235 год до н.э.

   Не так давно отец приглашал к нам оценщика, он посмотрел на нас с Айке и сказал, что толк выйдет разве что из меня.