If any one sees my Mary,

     He`ll oblige me, I declare,

     If he`ll send her back in a packing case,

     `This side up, with care`.

     Мы  были  уже  далеко  внизу,  шагая по склону,  точно великаны. Сверху доносился смешанный хор выкриков и насмешек.

     Нужно быть атлетом, чтобы бежать с холма рука об руку с  Большим Львом. Кактусы  он,  похоже, не замечал, а когда  возникала  канава, ее обязательно нужно  было  перепрыгнуть.  Когда  же  тропа  взбиралась  немного вверх,  он использовал  инерцию  движения, чтобы перенестись  через  гребень, точно  на американских  горках.  От  этой  гонки  я  положительно  опьянел. Физическая тревога в сочетании  с  физическим  возбуждением.  Я потел, как свинья,  мои сандалии скользили по  жесткой и сухой траве; мои голые  ноги  были ободраны дроком, утесником и кактусами.

     Я  то  и  дело поскальзывался,  однако  он всегда  превращал падение  в прыжок.  Так мы и мчались, не  смиряя свой  бег, пока не  очутились у  самых дверей дома на мысе.

     Большой  Лев отпустил меня неожиданно. Я рухнул и, задыхаясь, лежал  на спине.  Он был абсолютно спокоен; и жилка не дрогнула. Наблюдая за  мной, он успел вытащить свою трубку, набить ее и закурить.

     -  Никогда  не  теряйте  времени  по  дороге  на работу, -  сделал  Лам замечание  тоном, который я  могу описать только как псевдо-ханжеский. - Как вы, уже  достаточно  оправились от бега,  чтобы  снова принять  вертикальное положение,   отличающее   представителей   рода   человеческого  от   прочих млекопитающих?  - добавил он с  притворной озабоченностью. -  По-моему,  это наблюдение принадлежит Вергилию.

     Огонек в  его  глазах подсказывал мне, что у него припасен для меня еще один сюрприз;  я начал понимать, что он радуется,  как школьник,  разыгрывая людей.  Ему,  похоже, доставляло удовольствие заманить, поставить человека в неестественное  положение,   и   создавать   таинства  из  самых   банальных обстоятельств.  Это   было   до  крайности  по-идиотски,   и   до  крайности раздражительно; и,  одновременно,  приходилось  признать, что  в  результате этого метода в жизни прибавлялась какая-то острота.

     Мне вспомнилось замечание Мейзи Джэкобс: "Где Лам, там не тоскуют".

     Эти события, по характеру своему, были  обыденны и незначительны и, тем не  менее, каждому из них он придавал значение. Он делал жизнь  такой, какой она  бывает,  когда  впервые  пробуешь  кокаин  или героин,  однако  ему это удавалось достигать не прибегая к  излишествам. Я, наконец,  понял, откуда у него эта уникальная репутация человека,  ведущего фантастическую  жизнь, при том,  что  никто  не  мог  привести  ни  единой  выходки,  которая  была  бы экстраординарна сама по себе.

     Я постепенно взял  себя в руки  и,  удалив несколько колючек  из  своих оголенных ног, в достаточной степени овладел собой, чтобы спросить:

     - Так это и есть мастерская?

     -  Вот уж в который раз,  сэр  Питер, -  отвечал  Лам, -  ваша интуиция подтверждает свою непогрешимость.