— Я могу составить тебе компанию, — вызывается она.

— Супер, — говорит он и улыбается мне: — Тогда мы увидимся позже, хорошо?

— Конечно.

Все это выглядит вполне невинно. Почему же слово «мы» заставляет меня вздрогнуть? Я решаю плюнуть на редакционное собрание и пойти за ним. Я даже поднимаюсь, чтобы догнать его, но останавливаюсь. Неужели я буду вести себя подобным образом всю жизнь: сначала решать заняться чем-то важным, а потом бросать все это ради парня? «Слабачка, Брэдли, ты самая настоящая слабачка». — Я слышу свой внутренний голос, который почему-то очень похож на голос Мыши.

Я все-таки иду на редколлегию. Из-за моего замешательства я немного опаздываю. Все уже сидят вокруг большого стола, за исключением мисс Смидженс, которая стоит около окна и украдкой курит сигарету. Так как она не принимает участия в обсуждениях, она первая замечает, что я пришла.

— Кэрри Брэдшоу, — говорит она. — Вы все-таки решили почтить нас своим присутствием.

Питер поднимает глаза, и мы смотрим друг на друга. Подонок, думаю я, вспоминая, что Лали мне только что рассказала о нем и Донне ЛаДонне. Если Питер попробует строить мне козни в «Мускатном орехе», я напомню ему, что он говорил Себастьяну.

— Все присутствующие знакомы с Кэрри? Кэрри Брэдшоу? — спрашивает она. — Она из выпускного класса. И я думаю, она… ээ… решила присоединиться к нашему коллективу.

Все смотрят на меня безучастно. Кроме Питера я узнаю еще троих выпускников. Еще четыре человека, похоже, на год или на два младше, плюс одна девочка, которая выглядит совсем юной, очевидно первокурсница. Все не так ужасно, решаю я.

— Давайте вернемся к обсуждению, — говорит Питер, когда я сажусь за стол. — Какие предложения на ближайший номер?

Юная девушка, у которой черные волосы и плохая кожа, одна из тех, кто собирается-преуспеть-даже-если-это-убьет-их, поднимает руку:

— Я думаю, что нам стоит написать о еде в кафетерии: где ее берут и почему она такая плохая.

— Мы уже осветили эту проблему, — устало говорит Питер. — Мы пишем об этом практически в каждом номере. И ничего не меняется.

— Ну, почему же, — говорит ботаник в очках с толстыми линзами. — Два года назад школа согласилась поставить в кафетерии автоматы со здоровой пищей. По крайней мере, теперь у нас есть семечки.

Ага, так вот почему у нас есть группа учеников, которые постоянно грызут семечки, как колония грызунов.

— Как насчет спортивного зала? — предлагает девушка, чьи волосы заплетены в тугую косу. — Почему бы нам не выступить с пропагандой видеокурсов по шейпингу вместо баскетбола?

— Не думаю, что парни захотели бы заниматься в спортзале аэробикой, — иронично отвечает Питер.

— И вообще, разве это не глупо — писать о вещах, которые люди могут сами делать дома? — говорит ботаник. — Это было бы все равно, что заставлять всех ходить в прачечную.

— И это все вопрос выбора, правильно? — говорит первокурсница. — Тогда, может, нам стоит написать о костюмах болельщиц, которые излишне вызывающие и выделяются по сравнению с тем, как одеваются остальные ученики.

— О нет, — вздыхает Питер. — Кэрри, а что ты думаешь?

— Разве кто-то не пытался в прошлом году провести закон о дискриминации в группе поддержки и он в результате провалился?

— Мы не будем сдаваться, — настаивает первокурсница: — Группа поддержки дискриминирует некрасивых людей. Это неконституционно.