В странно петельном, античном почерке кто-то - вероятно, Фэллон - оставил запись под именем Майкла, которая говорила "конец линии". Это казалось зловещим.

В задней части файла была страница, все написано от руки, с наблюдениями Фэллона об Амелии - сильные и слабые стороны. Клэр быстро просмотрела его, и по ней пробежал реальный холод, потому что ее собственное имя было в нем. В обоих столбцах.

Под сильными она была замечена как "Сильный человеческий защитник и союзник". Это не то, как Клэр описала бы ее отношения с Амелией. Но под слабыми он написал "Амелия показывает большую благосклонность к девушке, и угрозы для нее могут быть успешными в ослаблении решимости А.".

Клэр в этом не сомневалась, но она также подумала, что это очень плохо для нее, что он мог бы попробовать это.

Майкл там тоже был, в слабых сторонах. Фэллон написал: "Угрозы Майклу Глассу могут оказаться эффективными, так как он является единственным родственником Сэмуеля Гласса, оставленном в Морганвилле, и ее привязанность к Сэмуелю известна".

Определенно зловеще.

Папку Мирнина было бы интересно читать в его исторической части, но она пропустила ее и прошлась прямо по разделу сильных и слабых сторон. Она снова была в нем, но она этого ожидала. Видимо, Фэллон думал, угрожая ей, получить Мирнина.

Вероятно, он был прав. Наверное.

Она не появилась в списках Оливера. Единственный, кто там был - Амелия... как слабость. Под сильными не было ни одного имени. Только одно слово. Безжалостный.

На папке Майкла был красный штамп на титульном листе, который гласил: "лечение".

Клэр уставилась на него, нахмурившись. Под штампом был символ Дневных, и она не совсем понимала, что это значит, но это не казалось хорошим, подумала она.

Она хотела забрать все папки, но их было слишком много, и они были слишком тяжелыми. Она просто вырвала заметки Фэллона на каждого вампира и сделала стопку бумаг, которые запихнула в сумку Евы. Тогда она задвинула ящик и начала вставать.

Что-то привлекло ее внимание... другая папка, лежавшая в лотке на столешнице. На ней также была печать "лечение". Она вытащила ее и обнаружила, что она принадлежала вампиру, которого она немного знала: мистер Рэнсом. Рэнсом был старым, похожим на привидение мужчиной, который управлял местным похоронным бюро.

Она обнаружила под "лечение" маленькие прямоугольники. Она не заметила их раньше. Один из них гласил "Добровольно". Другой "Недобровольно".

Около "Недобровольно" галочка.

Она открыла файл и снова нашла историю и анализ сильных и слабых сторон... в случае Рэнсома, не очень информативный. Он был одиночкой, едва взаимодействующий даже с другими вампирами, тем более с людьми.

Но была еще одна страница, новая. Там было фото мистера Рэнсома.

Он выглядел... мертвым.

Это был клинический снимок, сделанный сверху; тело Рэнсома лежало на стальном столе, покрытое тонкой белой простыней. Ран нет. Он выглядел старым, иссохшим и жалким, и она не могла представить, что бы заставило вампира лежать там, будучи сфотографированным, кроме кола в сердце... но не было никакого кола в сердце Рэнсома. Ран вообще нет.

Он просто выглядел мертвым.

Она перевернула страницу. Это было медицинское заключение, кратко сформулированное. Объект Рэнсом получил Лекарство в соответствующей измеренной дозе, установленной в Протоколе H, определенной по возрасту, росту и весу. После краткого периода ясности его психическое состояние резко ухудшилось, и он впал в коматозное состояние. Он пробуждался и во всех трех случаях указаны значительная боль и недомогания.