Говорил он шутливым тоном, стараясь ничем не выдать своего напряжения.

Кризи не произнес ни слова. Только переводил взгляд с него на нее.

Обстановку разрядила Пэдди.

– Француз занюханный! – сказала она. – Я с самого начала поняла, что ты – янки.

– Как?

– По тому, как ты ешь.

Кризи улыбнулся, Уолли перевел дыхание и с облегчением вздохнул.

Они предложили ему свою помощь, но Кризи стал отказываться. Ситуация резко изменилась. Опасность слишком очевидна. Он просил австралийцев сесть на поезд до Бриндизи и дальше путешествовать самостоятельно. Их это дело не касалось.

Тем не менее логика все же взяла верх – логика и упрямство. Они спорили около часа. Если он сам поведет «мёбекс», далеко ему не уехать – его тут же вычислят. Если же вести машину будет Пэдди или Уолли, а Кризи останется в фургоне, он запросто проедет хоть через всю Италию. Им пришлось уламывать и убеждать его целый час. В конце концов Кризи сдался. Ему нужно доехать только до Реджо, причем особенно он не торопится. После этого они могут оставить себе «мёбекс» – ему эта машина не нужна.

Пэдди попыталась чуть ли не насильно вернуть ему деньги, но здесь заупрямился Кризи. Они могут на эти деньги переправить «мёбекс» в Грецию и дальше – до самой Австралии. Это было его непременное условие.

Два дня они провели в уединенном лагере около Бари. Кризи выходил из фургона только по ночам, чтобы размяться и сделать зарядку, да и то лишь тогда, когда Пэдди и Уолли следили, чтоб никого постороннего поблизости не было. Как Кризи собирался переправиться на Сицилию, он им не говорил, хотя план у него уже был. Он хотел все объяснить им в Реджо. Может быть, Уолли перед отплытием поможет ему там в одном деле.

– Интересно, как он будет выглядеть, если его наголо обрить? – спросил Кризи как-то у Пэдди.

Она лишь покачала головой.

– Представления не имею. Никогда его таким не видела. Наверное, и взглянуть бы на него побоялась.

– Я чертовски красив, – заявил Уолли. – Эту бороду я отрастил только для того, чтобы отгонять прочь толпы похотливых баб. О чем речь-то идет?

Кризи только улыбнулся и сказал, что расскажет, когда они приедут в Реджо.

Как-то вечером Пэдди попыталась отговорить его от задуманного. Все газеты писали, с каким сопротивлением ему придется столкнуться, что шансов у него практически нет. Ее так и подмывало сказать: «Вот еще, новый Дон Кихот отыскался с мельницами ветряными сражаться!» – однако, взглянув ему в глаза, тут же осеклась.

Теперь, когда они выехали на автостраду, ведущую к востоку от Таранто, ей припомнился тот разговор.

– Уолли, – спросила она, – а ты бы мог чувствовать то же самое, что и он? Испытывать такую же ненависть, чтобы совершить то, что он совершает?

– Многие на это способны, – ответил Уолли. – Но здесь вся штука в том, чтобы иметь не только ненависть, но и средства совершить задуманное. Ты же читала историю этого малого в газетах. Как думаешь, сколько таких, как он, ходят по земле?

– Ты считаешь, он действительно решится пробраться на эту виллу и сможет разделаться там с бандитами?

Размышляя над этим вопросом, он даже губы от напряжения поджал.

– Исключать такой исход дела я бы не стал. Он уже прошел большой путь, но ему для этого еще нужна удача – даже, я бы сказал, дьявольское везение. Но ему фартит – встретился же он с нами.

Пэдди улыбнулась, и на какое-то время в кабине воцарилось молчание.

– О чем ты задумалась? – спросил Уолли.