– Коля меня зовут, – грустно повторил шофёр и, вывернув руль до упора, ударил по газам.

Ревя мотором, он на всей скорости влетел в глухие ворота, обрамлённые колючей проволокой. Те распахнулись, и Коле в лицо ударил яркий свет. Мужчина прикрыл глаза, но продолжил движение.

– Убери ногу с газа! – кричал кто‑то ему на ухо сквозь оглушающее рычание двигателя.

Коля убрал ногу и открыл глаза. Перед ним было дерево, которое вмяло половину морды «Газели». Лобовое стекло осколками валялось на полу и сиденьях, а также торчало из Колиного лица. В колонках играло «Радио Дача», а с улицы кто‑то пытался проникнуть внутрь машины, видимо, чтобы спасти водителя.

Коля несколько раз моргнул и почувствовал, как из носа течёт кровь.

– Что случилось? – спросил он с трудом, когда двое парней выволокли его из машины и положили на землю.

– Ты зачем на эту дорогу полез? – кричал на него в ответ один из них, одетый в форму дорожного рабочего. – Не видел, что ли, знак? Дорога на ремонте!

– Должно быть, уснул за рулём, – еле жевал слова Коля. – А где бабка?

– Какая ещё бабка? – удивился второй, пока его напарник вызывал скорую, что должна была приехать из Ногинска.

– Ну та, что в ад должна была попасть.

– Сотрясение, похоже. Лежи и не двигайся, – приказал ему парень и попытался выключить радио в машине.

– Ну что, Тузик, молодец, конечно. Не поддался, – раздалось откуда‑то сбоку. Коля повернул голову и увидел её – бабку, лежащую рядом на асфальте. – За доброе сердце тебе ещё пожить разрешено. Главное – не испытывай судьбу. Если чувствуешь, что не можешь больше ехать и засыпаешь, лучше остановись. Иначе в следующий раз за ворота тебя самого провезут, а вот за какие именно – решат твои поступки и тот, кто подберёт на пути.

В камышах

– Стоять! Куда без бахил прёшь? – раздался из ниоткуда возмущённый голос.

Женька струхнул. Он застыл на месте и молча огляделся по сторонам. Убедившись, что находится в полном одиночестве, сделал ещё один шаг.

– Я не понял, ты что, глухой? Или, может, с соображалкой проблемы? – снова раздалось непонятное ворчание.

Пруд, куда пришёл Женя, находился сразу за низкорослым полем. Спрятаться здесь было негде, всё в радиусе километра просматривалось как на ладони, разве что в камышах засел кто‑то. Но ведь на дворе апрель – холодно ещё в воду лезть.

– Ты кто? – чуть слышно спросил Женя. Голос его дрожал, но не от утренней прохлады.

– Я кто?!

Тут по безмятежной глади пруда пошли круги. Сначала маленькие, а затем всё больше и больше. Вода забурлила, запенилась, пошла волнами. Наконец из воды вырос большой, весь покрытый илом гладкий камень с пассажиром сверху.

Женька ахнул. Тело существа состояло из двух частей: верх был от человека, а низ – от рыбы. С тёмных кудрявых волос на лицо стекала вода. У человеческой части были пухлые щёки, пухлые губы, пухлая грудь, свисающая на пухлый живот, поросячьи глазки и шикарные шелковистые усы. Рыбья часть была более элегантной.

– Русалыч меня звать, я здесь старший, – представилось озёрное чудо, напоминающее директора мясокомбината, только что вышедшего из парилки. – А ты чьих будешь?

– Я-я-я, – заикался Женя, – Евгений.

– И чего ты, Евгений, сюда явился в столь ранний час, в столь ранний месяц?

– Да я это… Утопиться вот решил… – неуверенно бормотал невысокий худой мужчинка в кожаной куртке, с редкими волосами на голове и под носом.