| - У вас не говорит, а у нас, детективов, всё говорит: обрывок газеты, оставшийся на месте преступления, окурок, пуговица, трамвайный билет могут нам рассказать больше, чем сам преступник. Наобещал с три короба: паника будет! Милиция будет! Ищейки будут! Урра будет!.. Знал бы, что так получится, лучше сидел бы дома и смотрел бы детектив. - Ты подожди, Тулькин,-сказал я,-ты про письмо скажи, ты подбросил письмо? - Конечно, подбросил. - На кухню? - Как договорились. - А на кухне кто-нибудь был? - Сашка всё время торчал. Потом он полез в шкаф, а я в это время-раз! И письмо на полу! Твой брат его поднял! Я дёру! - Значит, началось... - сказал я. - В том-то и дело,-ответил Тулькин,-что ничего почему-то не началось. - Как - не началось? - Очень просто,-пояснил Тулькин.-Как только ваш Сашка поднял письмо, он сначала бросился к окошку, чтобы посмотреть, кто бросил письмо, но я уже к этому времени спрятался. Тогда он с этим письмом побежал в комнату. А я тогда обогнул вашу дачу с другой стороны, побежал домой, вынес на улицу стул и стал ждать. Слышу, у вас в гостиной телик работает. Минут пять сидел ждал. Вот, думаю, Сашка письмо принёс твоему отцу или матери. Вот они его прочитали! И вот в панике выскакивают на улицу, как ты обещал. - Ну, а они что? - спросил я с нетерпением. - Что они?.. Я сижу, а они не выскакивают!.. А телик работает... Детектив передаёт... - А почему же они не выскакивают?-спросил я с каким-то чувством растерянности. - Наверно, решили сначала досмотреть детектив, а потом уж выскочить?.. - Твоё счастье, Тулькин,-сказал я, сжимая кулаки,- что у меня руки связаны, а то бы я тебе за такие слова... Это ты бы, может быть, не выскочил, всё сидел бы у телевизора, если бы у тебя сына украли, а мои родители выскочат, вот увидишь, просто ещё мало времени прошло. - Мало времени? Пять минут бежал! Десять ждал! Пять минут обратно! И ещё три минуты с тобой разговариваем! Да за это время весь наш дачный посёлок можно было поднять на ноги! Я промолчал. В словах Тулькина была какая-то неприятная для меня логика. За это время в дачном посёлке, по моим расчётам, обязательно дол-жен был подняться настоящий переполох. Но кругом было так же тихо, как и до моего похищения. - Ничего не понимаю... - Я действительно ничего не понимал.- Почему же меня не выкупают?." - А чего тут непонятного? Не стоишь ты шес-ти тысяч. "Москвич" стоит, а ты нет. - А при чём здесь "Москвич"? - А при том, сам же говорил, что твой отец завтра должен выкупить в магазине свой "Москвич",-сказал горячо Тулькин.-Если твой отец выкупит тебя в первую очередь, то он останется без денег, и у него пропадёт очередь на машину, а если он выкупит сначала машину, то ты не пропадёшь, ты же сам написал, что находишься в безопасном месте. - Значит, ты думаешь, что они сначала выкупят машину? - Конечно, машину, а потом займут денег выкупят тебя. - Что же, я должен на этом кладбище неизвестно сколько торчать? (Тулькин продолжал сидеть где-то там, уже в темноте, и сопеть.) А ты знаешь,-сказал я,-как неприятно здесь сидеть? - Тогда нечего заламывать за себя такую цену! Хочешь прославиться, сегодня же запроси рублей пятьдесят за себя, и хватит. - То говорил, я мало запросил, теперь-много... А.почему пятьдесят? - Хватит с тебя,-объяснила мне темнота голосом Тулькина. Я обдумал предложение Тулькина и сказал: - Ни за что! Надо мной же будут все ребята смеяться, что меня только за пятьдесят рублей выкупили... Сына Кеннета Янга за большой выкуп, написано, выкупили. Я думаю, что большой выкуп - это тысяч шесть. - Твой отец не Кеннет Янг, и ты не его сын,-сказал Тулькин.- У них свои цены, у нас свои... - Неужели им жалко заплатить за меня шесть тысяч рублей? - простонал я вслух. |
