Рыбаку лет шестьдесят пять или немногим больше. Скорее всего когда-то он был сельским учителем… Ни старик, ни его собачонка не обращали на нас внимания.

Поплавок заиграл на воде и медленно заходил из стороны в сторону. Заметив поклевку, собачонка встрепенулась, а потом притаилась точно перед прыжком, и только нос ее повторял движения поплавка… Поплавок резко поволокло в сторону, а потом — под воду. И тут же раздался серебристый лай собачонки. Старик подсек и вытащил из воды рыбу. Собака осторожно поймала рыбу зубами, положила ее в беспомощно протянутую руку хозяина. Старик был слеп!

— Здравствуйте, — тихо поздоровался Соломко.

Рыбак повернул в нашу сторону голову и удивленно ответил:

— Здравствуйте.

— Простите, что помешали вам, но мы хотели узнать, как называется село с церквушкой.

— Воскресенское.

— А до Знаменки далеко?

— Не очень.

— И еще один вопрос. Я знаю, что его задавать не следовало бы. Каким образом вы ориентируетесь на реке?

— Давно подплыли ко мне?

— Мы видели, как вы поймали рыбу.

— Видели?

— Да.

Рыбак достал карманные часы, пощупал пальцами время.

— Мне уже пора возвращаться.

Старик смотал удочку, вытащил из воды кукан с рыбой и сказал собаке:

— Тобик, поплыли домой.

Тобик моментально перебрался на заднюю скамейку, рыбак сел на весла и стал грести вниз по течению. Тобик залился лаем. И не замолкал до тех пор, пока хозяин не развернул лодку и не взял правильный курс на деревню. Если лодка поворачивала к берегу, собака тут же несколько раз тявкала — подавала команду.

— Вот здорово! — восторгался Колька. — Собака и рыболов, и рулевой.

А мы с Соломко жалели, что не разговорились со стариком.

В Знаменку приплыли перед вечером. Улицы районного центра начинались в километре от реки.

Увольнительную на берег получил Соломко, инженер, Люся, Колька с Андреем и я. Булька, Борис, капитан и Филипп остались в «Знаменском порту»…

В центре Знаменки было много спокойно гуляющих, по-праздничному одетых людей: был воскресный день. За время путешествия мы отвыкли от мощеных улиц, от больших зданий, от многолюдья. И чувствовали себя на улицах Знаменки чужеземцами. На нас все оборачивались и с любопытством разглядывали нашу странную форму и Соломкину бороду. Люся, Колька и Андрей шли впереди нас, важные и серьезные. Опустили письма. Пообедали в столовой. За обедом смеялись. Все считали, что на земле есть гораздо удобнее, чем за столом. После обеда пошли в магазин покупать подарок Борису — завтра у него день рождения. Купили большую надувную лягушку. Соломко сказал, что Борис очень обрадуется такому подарку, потому что плавать он не умеет, а с лягушкой научится.

Из магазина инженер позвал нас на телеграф.

— Может, удастся до Москвы дозвониться.

— Вряд ли, — усомнился Соломко, — а впрочем, пошли попытаемся.

К нашему удивлению, заказ был принят, и минут через пятнадцать телефонистка сказала из окошечка:

— Соединяю вас с Москвою. Зайдите в кабину…

— Скажите, пожалуйста! — нарочно удивился Соломко. — Из Знаменки и можно позвонить в Москву.

Телефонистка обиделась:

— Из Знаменки, дедушка, и во Владивосток позвонить можно!

…Мы задержались на берегу, поэтому торопились в «порт» на свои «корабли».

— Будет нам теперь от капитана, — пугал всех Соломко.