Роман написан в характерном стиле писателя — безыскусным, на первый взгляд, разговорным языком, в котором, однако, сразу же чувствуется некоторая отчуждённость и холодность, и одновременно притягательность. В этом минимализме, отказе от обычных беллетристических ходов можно, вероятно, усмотреть дендизм Дзюнноскэ, а можно увидеть стремление писателя найти в «сумерках» обыденного языка завсегдатаев баров и публичных домов какие-то иные слова и смыслы — нечто такое, что сразу улетучивается и исчезает при ярком свете «высоких» литературных жанров и идеологий.

Ю. Окамото

Глава первая В ПАРКЕ

По дороге едет большой автобус. Асфальтовое шоссе прямой лентой стелется перед ним, а по обеим сторонам его тянутся широкие поля. То там, то здесь виднеются одинокие дома.

Вскоре показалось море. Оно подступало всё ближе, и вот уже прибой ударял в берег совсем рядом, у придорожной насыпи. Волны разбивались об неё, рассыпаясь белыми брызгами.

Вот появились скученные домики маленького городка, сквозь который проходила дорога. Море спряталось за крышами. В автобусе запахло рыбой. Сделав пару остановок, автобус снова выехал к морю, затем повернул налево и стал постепенно отдаляться от побережья.

Рыбный запах улетучился. Почти все пассажиры сошли на двух предыдущих остановках. Новых не было. В автобусе остались молодая девушка, сидевшая у входа, и мужчина средних лет в глубине салона.

Девушка встала, неловко переступая в качающемся автобусе, подошла к заднему сиденью и села рядом с мужчиной. Кондукторша вытаращила глаза. Ведь до сих пор эти двое сидели порознь, будто незнакомые.

Молодая женщина была невысокого роста, казалась ещё почти девочкой и по возрасту вполне годилась мужчине в дочери.

— Уже можно, да? Рыбой уже не пахнет, да? — говорит мужчина.

— Извини, — отвечает девушка, — я не то, чтобы боюсь, но всё-таки…

— Нет, нет, конечно, лучше поосторожней. А то ещё разговоры пойдут, хорошего мало…

В городке, который автобус только что проехал, жили какие-то её знакомые, и девушка опасалась, что кто-нибудь увидит её. Когда бы не эта боязнь чужих глаз, они вполне могли бы сидеть вместе и разговаривать, не вызывая никаких подозрений. Однако теперь стряхнуть с себя эти опасения и полностью забыть о них стало уже невозможно.

Они чувствуют подозрительный взгляд кондукторши, не сводящей с них глаз…

Жёлто засветилась лампа на потолке. Наступали сумерки, но пейзаж за окном был всё ещё залит бледным светом. Вскоре автобус прибыл на конечную станцию. Вокруг не было домов. Не было и автобусной станции. Новых пассажиров тоже не оказалось, и автобус, медленно развернувшись, уехал прочь. Они остались вдвоём. Метрах в трёхстах впереди был обрыв, а за ним, на мгновение исчезнув из глаз, снова завиднелось море.

— Так это и есть парк? — проговорил мужчина.

— Это и есть парк.

— Но здесь же никого нет. Интересно, почему автобус сюда доезжает?

— Летом здесь народу побольше. А ты что, хотел толпу?

— Нет уж, хорошо, что никого нет.

Уже смеркалось, но небо ещё не было окрашено закатом. Редко разбросанные купы деревьев казались серыми. Здесь, над обрывом, был разбит парк, а затем взгляд упирался в бетонные ворота и забор, тоже серый. И море было серое, только к тёмно-серому примешивалось свечение, и в этом бледном свете весь парк выглядел словно снятая против солнца фотография.