Стреляли. Но в воздух.

Но часто.

…из пистолетов с кремневым затвором. Дикари ушастые.

На самом деле, только вступив в городскую черту Симпута-Пьянка, я сразу понял, что город назвали правильно, но, с другой стороны, именно так должна выглядеть самая отвязная пиратская вольница, потому что представить нечто еще более отмороженное у меня просто не получалось. Не хватало ресурса.

Выпавший из окна второго этажа мужик, стучащийся мордой лица о входную дверь, потому что одна из его ног застряла в простыне, зацепившейся за что-то там? Ладно, терпимо. А вот то, что на стук открывает полуголая веснушчатая эльфийка, перед которой он начинает извиняться пьяным голосом, это уже слегка за гранью. О, вот она использует его как боксерскую грушу. Смотри, как удар поставлен! А он, отлетая, продолжает вести свои речи!

Вот мы уступаем дорогу целому отряду, идущему в две шеренги. Бравые молодцы несут на обнаженных саблях между собой туши жареных зверей, источающих вкусные запахи, а их спины прикрывают несколько мужиков, отмахивающихся и отгавкивающихся от целой толпы то ли нахлебников, то ли тех, кого на это мясо выставили. Саяка рвется вперед, но поймана за подол и удержана от штурма мясонесущего воинства.

— Сало не доставать! — страшно шиплю я, — И личики вытрите получше! К вам уже принюхиваются!

Если бы саратовские студенты отрастили бы себе длинные тонкие уши, торчащие параллельно земле, сабли и деньги — то местом их жительства точно бы стала Симпута-Пьянка. Либо они бы её сами устроили там, где оказались. Вслед нашей команде шумно и жадно принюхивались.

Вскоре, поняв, что маршировать по главным улицам равносильно тому, чтобы на что-нибудь интересное нарваться, мы трусливо ударились по переулочкам, уходя зигзагами с праздника жизни. Тут, вдали от магистралей, было гораздо спокойнее, лишь слегка заставляли скорбеть грустные эльфийские песни, что неслись буквально от каждого изнемогшего пьяницы по дороге. Последнее заставило меня немало удивиться — вроде бы тут разгул преступности, а народ валяется беззащитно кверху пузом прямо на брусчатке? Удивительно.

Девушки вели себя скромно и тихо, лишь пугливо глазея по сторонам. Это они одичали в лесах, понял я.

— Девушки, ищем бабушку, — издал я ценное указание, изучая окрестности.

— Какую? — деловито уточнила Тами.

— Трезвую, — начал ставить техническое задание я, — Желательно опытную. Видавшую жизнь. Смекаешь?

— Мы что, бордель ищем? — тут же спросила Саяка, — А зачем?

— Нет, мы ищем бабушку, — отверг я инсинуацию, — Бабушки всегда все знают.

Субъекта по заявленным мной характеристикам мы обнаружили достаточно скоро. Длинная, сухая, старая как сам мир бабуля сидела на порожке своего дома, задумчиво дымя трубкой. Старая? Нет, скорее древняя, но, если так можно выразиться, в полной дее- и боеспособности. Последнее было ярко выражено чудовищным двуствольным дробовиком-вертикалкой, который по толщине бабулю почти догонял. По остаточному принципу пошли длинный острый носище, маленькие и колючие глазки, светящиеся хтоническим злом и подозрительностью, а также… синева кожи. Вот это уже было неестественно, но приглядевшись, я понял, что старуха у нас не синий эльф, а забитая наглухо татуировками фройляйн.

И уши у нее торчали как у молодой. Правда, такие же морщинистые, как и все остальное.