Каролина, поморщившись, кивает.

Каролина: Это мой бывший муж.

Габриель: Тем не менее, согласно правилам, клиент должен быть пре-ду-преж-ден.

Анатоль: Да о чем вы говорите?

Бертран: Господин Пишон, позвольте я объясню. Так вот, на закате жизни наступает некий роковой и в некотором роде неизбежный момент, когда понимаешь, что пора покинуть сцену.

Анатоль: Да в чем дело, в конце концов? И где профессор Аджемян?

Каролина (обращаясь к Бертрану и Габриель): Позвольте мне… (Обращаясь к Анатолю.) Дело в том, что та самая операция… Ваша операция… Э-э… Как бы это сказать… М-м… Ну… Вы же не будете спорить, что удача порой бывает очень переменчива?

Анатоль: ???

Габриель: Послушайте, господин Пишон. Вы… УМЕРЛИ.

Тишина. Каролина смущенно ерзает на стуле. Габриель удивлена резкостью Бертрана и тоже немного смущена его грубостью.

Анатоль (разражается смехом): Ох! Я чуть не поверил!..

Все трое смотрят на него.

Каролина: Мне очень жаль.

Бертран (обращаясь к Габриель и Каролине): Ну, с этим, по крайней мере, разобрались.

Анатоль (уверенно): Я вам не верю.

Все трое смотрят на него. На лицах у них написано: «очень жаль, но ничего не поделаешь». Лицо Анатоля меняется, отражая разные стадии осознания того, что с ним произошло. Он потрясен.

Анатоль: Значит, мой сон?..

Каролина: Это был не сон.

Анатоль (постепенно осознавая происходящее): Умер?! Как это?!

Каролина: Со всеми бывает. В этом нет ничего удивительного.

Бертран: Да еще если курить по три пачки в день. Чему вы удивляетесь?

Анатоль: Но профессор Аджемян заверил меня, что…

Бертран: Если вы надеялись на чудо, поставили бы лучше свечку.

Габриель (обращаясь к Каролине и Бертрану): Приходится признать, что медицина — еще одна разновидность суеверий.

Каролина (обращаясь к Анатолю): Три пачки в день, господин Пишон! Это очень много.

Анатоль: Я курил ментоловые…

Каролина: Неважно.

Анатоль: С двойным фильтром.

Каролина: Никотину на это наплевать.

Анатоль: Черт.

Бертран: А ведь на пачках было написано: «Курение убивает».

Каролина (обращаясь к Габриель): Нет худшего слепца, чем тот, кто не желает видеть.

Бертран хмурится.

Анатоль: Так значит, я… умер?

Бертран: Ну да. Вокруг смерти поднимают столько шума, а на самом деле — ничего особенного.

Габриель: Сами увидите. Все равно что войти в холодную воду. Сначала мерзнешь, а потом привыкаешь.

Анатоль (ошарашенно глядя перед собой): О, черт! Я умер!

Каролина: Да, знаю, поначалу всегда немного странно. Кажется, что это случается только с другими.

Анатоль: О, черт! Я умер!

Его начинает трясти.

Бертран: Ну да, к этому никто не бывает готов.

Анатоль: О, черт! Я умер!

Бертран: Ну да, пока сам это не переживешь, не поймешь. Извините за каламбур.

Анатоль: О, черт! Я умер!

Каролина (успокаивающе): Ну-ну, тут есть и свои плюсы. Добро пожаловать в Рай!

Анатоль: Я? Умер? Не верю!

Габриель берет пульт, нажимает на кнопки. На экране появляется панорама Парижа, мелькают разные кварталы, площади и улицы, и наконец здание, которое теперь показывают крупным планом. Будто пройдя сквозь стену, невидимый оператор показывает нам операционную в больнице. Вид сверху.

Габриель: Если вы все еще сомневаетесь, то вот — перед вами ваша последняя телесная оболочка.

Анатоль встает, поворачивается спиной к публике, лицом к экрану. На экране человек неподвижно лежит на операционном столе.

Анатоль: Что произошло?

Каролина: Как я уже говорила, господин Пишон, медицина не относится к точным наукам.