Она ждала, что он закончит свою мысль, и, так и не дождавшись, с волнением посмотрела на него.

Он улыбнулся ей собственнической, по-волчьи голодной улыбкой и нежным голосом неспешно продолжил:

— И если я не женат, предупреждаю вас, миссис Элли Кармайкл… я намерен лицезреть вас голой в одной постели со мной и проделывать с вами все те штучки, как сегодня утром, и даже более того.

Это прозвучало как клятва.

Красная, словно рак, Элли всё же смогла довольно хладнокровно произнести:

— Полагаю, у меня есть своё мнение на сей счёт, сэр.

— Вам же это нравилось сегодня утром…

— Вы не имеете ни малейшего понятия, о чём я думала! — отрезала Элли. — И больше этих глупостей мы обсуждать не будем! А теперь, я пойду найду вам какие-нибудь тапки. У викария слишком маленькая нога, чтобы можно было воспользоваться его обувью, поэтому на худой конец сойдут и тапки. И бритва вам тоже не помешает.

Он уныло потёр подбородок.

— Выходит, вам не нравится моя щетина, да? Вашей дочке она не понравилась, но вам, сдаётся мне, она вполне может показаться… возбуждающей. — Он ухмыльнулся ей, а в его невозможно синих глазах заплясали чёртики.

— Довольно! — выпалила Элли, подозревая, что покраснела с головы до пят. — Я принесу вам горячей воды для бритья, а после мы будем обедать. В котелке тушится зайчатина.

— Да, её аромат меня уже давно сводит с ума. — Он с жаром глядел на неё. — В этом коттедже столько всего сводит с ума, что у такого изголодавшегося парня, как я, не осталось выбора…

Глаза его красноречиво свидетельствовали о том, что он подразумевал под словом «изголодавшийся». Речь шла вовсе не о еде.

Элли как ветром сдуло.

— Мамочка отправила меня к тебе с зеркалом, — объявила в дверях Эми. — Она сказала, тебе оно пригодится для бритья.

Он ухмыльнулся. Всего пару минут назад, «мамочка» заглянула в комнату, чтобы оставить прямо на пороге котелок с горячей водой и снова удалиться, бормоча что-то о том, что у неё дела. Вероятно, ему не следовало снимать рубашку, но, чёрт побери, не станет же он бриться в, по всей видимости, единственной рубашке, которая у него имелась.

Эми протянула ему маленькое квадратное зеркальце, и он робко принял его, вдруг лишившись мужества перед перспективой увидеть своё отражение. Узнает ли он себя?

Он медленно поднял зеркало и нахмурился. Неудивительно, что Элли ни капли не доверяла ему! Да он же чёртов пират! Не хватало только серьги в ухе да повязки на глаз! Кожа смуглая — загоревшая на солнце, решил он, сравнивая её с другими частями тела. Похоже, он много времени провёл вне дома. Чего бы не стал делать джентльмен. А вот пират…

Глаза у него синие, но это он уже узнал ранее от малышки, столь торжественно его разглядывавшей. Понятно, почему она посчитала его медведем, однако… ему не только надо было побриться, ему ещё следовало постричься. Из-под повязки во все стороны торчали тёмные густые волосы. Брови тоже были густые и чёрные, нахмуренные как у чёрта. Нос длинный и — он слегка повернул голову — не очень ровный. Должно быть, его когда-то сломали. На коже красовалось несколько небольших шрамов, а также синяки от недавних ушибов. В общем, зрелище малопривлекательное. Ко всему прочему он приметил на теле и старые шрамы. Похоже, драк в его жизни было хоть отбавляй.

Настоящая находка для женщины, чтобы приютить и окружить заботой, — драчливый, лохматый, чернобородый пират! Да такого злодея кому угодно позволительно без зазрения совести оставить на морозе, что уж тогда говорить о беззащитной женщине с маленькой дочкой.