— Побойся Бога, Деб! — обиделся я. — Я чуть не потерял ботинок. Что за спешка?

Дебора с мрачным видом нажала на акселератор и проскочила в узкое пространство между двумя мчащимися машинами. На подобные подвиги способны лишь водители славного города Майами.

— Не знаю, — ответила она и врубила сирену.

Я моргнул и, стараясь перекричать грохот улицы, спросил:

— Разве диспетчер тебе не сообщил?

— Тебе когда-нибудь доводилось слышать, Декс, как заикается диспетчер?

— Нет, Деб, не доводилось. А что, этот очень сильно заикался?

Деб рывком обогнала школьный автобус и выскочила на шоссе. Круто повернув баранку, она избежала столкновения с «БМВ», под завязку набитым какими-то юнцами. Молодые люди хором послали нам вдогонку проклятие.

— Я думаю, что это убийство, — проговорила она.

— Ты так думаешь…

— Да. — И Деб сконцентрировала внимание на дороге.

Я оставил ее в покое. Езда с большой скоростью всегда напоминает мне, что я смертен, особенно на дорогах Майами. Что же касается «Дела о заикающемся диспетчере», то мы с сержантом Нэнси Дрю узнаем о его сути очень скоро с учетом скорости, с которой гнала казенный автомобиль Дебора. А нетерпеливое возбуждение всегда доставляло мне удовольствие.

За несколько минут Деб ухитрилась без серьезных людских потерь промчаться по эстакаде у стадиона «Апельсиновая чаша», спуститься на землю, сделать несколько крутых поворотов и с визгом шин тормознуть рядом с домом на Четвертой улице.

По обеим сторонам улицы тянулись однотипные дома. Они стояли на крошечном расстоянии друг от друга, но зато каждый мог похвастать собственной цепной изгородью. Многие здания были выкрашены в яркие тона и имели мощеные дворики.

Перед нужным нам домом уже стояли две полицейские машины с работающими проблесковыми маячками. Пара патрульных полицейских растягивала вокруг места преступления желтую пластиковую ленту, а когда мы вышли из автомобиля, то увидели третьего копа. Парень, сгорбившись и закрыв лицо ладонями, сидел на переднем сиденье патрульной машины. На открытой веранде дома рядом с рыдающей пожилой дамой стоял четвертый коп. На веранду вели ступени, на которых и сидела старуха. Она прерывала рыдания лишь для того, чтобы немного поблевать. Где-то рядом на одной ноте выла собака.

Дебора решительным шагом подошла к одному патрульному. Это был темноволосый, плотного сложения человек средних лет. Выражение его лица свидетельствовало о том, что сейчас он тоже больше всего хотел бы сидеть в машине, закрыв лицо ладонями.

— Что здесь у нас? — спросила Дебора, продемонстрировав свой значок.

Коп, не глядя на меня и Деб, покрутил головой и выпалил:

— Я туда больше не пойду, пусть это даже будет стоить мне пенсии!

Он развернулся и резво двинулся к одной из машин, растягивая на ходу желтую ленту, словно та могла защитить его от того, что находилось в доме.

Дебора посмотрела в спину копа, а затем перевела взгляд на меня. Признаюсь, я не мог сказать ей ничего полезного или умного, и мы молчали, глядя друг на друга. Лента шуршала под ветром, а собака продолжала выть. Жутковатое завывание в стиле йодль, которое никоим образом не могло усилить моей любви к собачьему роду.

— Кто-то должен заткнуть пасть этой треклятой псине, — объявила Дебора, нырнула под желтую ленту и двинулась к дому.

Я двинулся следом. Через несколько шагов я сообразил, что источник воя становится ближе. Собака находилась в доме. Скорее всего выл любимец жертвы. Животные очень часто скверно реагируют на смерть хозяина.

Мы задержались у ступеней. Деб посмотрела на идентификационный значок копа и произнесла:

— Коронелл, эта дама — свидетель?

— Да, — не поднимая глаз, ответил полицейский.