– Для чего?

– Для военных.

– «Ксимос» работает на военных?

– Да. По контракту. – Он помолчал. – Два года назад Министерство обороны, проанализировав приобретенный в Боснии опыт, осознало ценность беспилотных самолетов‑разведчиков.

– Так…

– Очевидно, однако, – продолжал Рикки, – что самолеты‑разведчики уязвимы. Пентагону требовалось нечто такое, что невозможно было бы сбить, нечто размером, скажем, со стрекозу. Однако тут возникают проблемы с питанием и разрешающей способностью линз. Линзы требовались большие.

Я кивнул:

– И потому вы сразу подумали о рое нанокомпокент.

– Совершенно верно. Облако таких компонент позволило бы создать камеру с линзами любой величины. А сбить его было бы невозможно, поскольку пуля просто проходила бы сквозь облако. К тому же оно способно рассеиваться, как стая птиц при ружейном выстреле. Тогда камера становится попросту невидимой до тех пор, пока не сгруппируется снова. Так что это казалось идеальным решением. Пентагон предоставил нам трехгодичное субсидирование.

– И что?

– Разумеется, сразу стало очевидно, что перед нами стоит проблема распределенного разума.

С этой проблемой я был знаком. Для того чтобы входящие в облако наночастицы могли взаимодействовать одна с другой, образуя стаю, их необходимо наделить зачаточным разумом. Их скоординированная деятельность может выглядеть довольно разумной, однако скоординированность возникает, даже когда входящие в стаю индивидуумы представляют собой изрядных тупиц.

Пристальное изучение поведения стай – покадровый анализ видеосъемок – показал, что в отличие от людей птицы и рыбы не столько следуют за лидером, сколько откликаются на небольшое число простых сигналов. Группа их образует стаю, придерживаясь простых, низкоуровневых правил. Правил наподобие: «Держись поближе к соседней птице, но не сталкивайся с ней». Благодаря этим правилам группа как целое ведет себя скоординированно.

– Вы столкнулись с проблемой развивающегося поведения роя? – спросил я.

– Точно.

– Оно оказалось непредсказуемым?

– Это еще слабо сказано.

Представление о развивающемся поведении привело к небольшой революции в компьютерной науке. Для программистов оно означало, что можно закладывать правила поведения индивидуальных агентов, а не совокупности агентов. Впервые программа могла порождать результаты, предсказать которые программисту было не по силам. Это и подзадоривало программистов, и приводило их в отчаяние.

Дело в том, что развивающееся поведение программы не было устойчивым. Временами агенты начинали так воздействовать друг на друга, что сбивались с пути, ведущего к цели. И принимались за что‑нибудь совершенно другое. Как сказал один программист: «Пытаться запрограммировать распределенный разум – это примерно то же, что велеть пятилетнему ребенку пойти в его комнату и переодеться. Он, конечно, может сделать именно это, однако с равной вероятностью сделает что‑нибудь другое, а то и вовсе решит остаться и поиграть».

Именно поэтому пять лет назад я и начал моделировать взаимоотношения хищник–добыча в качестве средства сохранения фиксации цели. Голодные хищники – стая гиен, африканские гиеновые собаки, загоняющие добычу львицы – от цели не отклоняются. Обстоятельства могут заставить их импровизировать, однако о своей цели они никогда не забудут. В результате возникла программа под названием «ОХОТА», которую можно было использовать для управления любой системой агентов, поддерживая целенаправленность их поведения.

Я сказал:

– Вы использовали «ОХОТУ» для программирования индивидуальных устройств?

– Да.