Я с испугом увидел, что внутренности кролика покрыты чем‑то белым, похожим на молоко.

– Как будто его в кислоту окунули, – сказал Чарли.

– Да, верно, – мрачно отозвалась Мэй. Все эти изменения произошли за пять часов.

– Что с ним такое?

Мэй вытащила лупу и склонилась поближе к зверьку. Потом сказала:

– Он частично съеден.

– Съеден? Кем?

– Бактериями.

– Минутку, – сказал Чарли Давенпорт. – Ты думаешь, его съели Е. coli?

– Скоро узнаем, – ответила Мэй.

Она залезла в сумку, достала несколько пробирок со стерильными тампонами и, взяв на каждый по мазку, вернула тампоны в пробирки.

– Но тогда они должны очень агрессивно размножаться.

– Бактерии так и делают, если дать им хороший источник пищи. А высокая температура еще и ускоряет их рост.

– Но если это правда, – сказал я, – значит, рой…

– Я не знаю, что это значит, – быстро ответила Мэй. Она взглянула на меня и чуть покачала головой: не сейчас. Впрочем, никого ей обмануть не удалось.

– Ты говоришь, рои убили кролика, чтобы съесть его? Чтобы вырастить новых Е. coli? И произвести на свет новые нанорои?

– Чарли, я этого не говорила.

– Но ты это подумала, – продолжал Чарли. – Стало быть, вернувшись сюда еще через час, мы увидим, что вот это белое исчезло, а все тело покрыто чем‑то черным. Новыми черными наночастицами. И в конце концов их окажется достаточно для создания нового роя.

Мэй кивнула.

Наступило молчание. Мы стояли над тушкой кролика. Бактерии пожирали ее так быстро, что казалось, будто она исчезает прямо у нас на глазах, в реальном, так сказать, времени.

– Да, лучше бы нам от роев поскорее избавиться, – произнес Чарли.

Мы отвернулись от кролика и направились к складу.

Вступив в тень навеса, я прошел вдоль автомобилей к складскому блоку. Дверь его была облеплена предупредительными знаками – радиоактивность, биологически опасные вещества, сверхвысокочастотное излучение, лазерное излучение…

– Сам теперь видишь, почему мы держим это дерьмо снаружи, – сказал Чарли.

Мэй отперла дверь, мы вошли.

Внутри склад был разделен на два больших отсека с полками по всем четырем стенам и стеллажами в середине помещений. Из первого отсека одна дверь вела во второй, еще одна, подъемная, сделанная из гофрированного железа, предназначалась для грузовиков. Сквозь окна с деревянными рамами сюда вливался жаркий солнечный свет. Я закрыл за собой дверь, осмотрел ее уплотнение. О воздухонепроницаемости и речи идти не могло.

Я повернулся к Мэй:

– Где изотопы?

– Вот тут.

Она подошла к вделанному в бетонный пол стальному колпаку. Колпак с шипением поднялся. Я увидел лестницу, уходившую вниз. Изотопы хранились в разноразмерных металлических контейнерах.

– Там есть селен‑172. Сгодится?

– Да.

Мэй начала спускаться в камеру.

– Прекрати! – В углу Дэвид Брукс отскочил от Чарли Давенпорта, державшего в руках большую бутылку с чистящим средством «Виндекс».

Чарли проверял работу распрыскивателя и при этом обрызгал Дэвида. Не думаю, что случайно.

– Дай сюда, – сказал Дэвид, вырывая у него бутылку.

– Вот это подойдет? – спросила из первого отсека Рози. Она держала в руках цилиндр со свисающими с него проводами. – Это ведь соленоидное реле?

– Да, – ответил Дэвид. – Сомневаюсь только, что оно создает достаточное для этой прыскалки усилие.