Третий издали бросил нож. Убедился – промазал, и побежал к мотоциклам. Упускать опасно – максимум через полчаса можно ожидать целой своры таких же черных дьяволов.

Добежав до своего мотоцикла, рокер лихорадочно принялся его заводить. Ничего не получалось – машина недовольно фыркала и выпускала рыжие клубы ядовитого дыма.

Килер полностью деморализован – сопротивления не предвидится. Ударом кулака Николай оглушил его и приволок к лежащим без признаков жизни приятелям. Вопросительно поглядел на хозяйку. На подобии гладиатора на арене римского цирка. Как прикажете? Ликвидировать или пощадить?

Брезгливо обойдя вылезшего из машины уродливого секретаря, девушка покопалась в багажнике. Подала Родимцеву невесть для какой надобности лежащий там моток нейлонового шнура. Кивнула на валяющихся налетчиков.

– Свяжи. Хочу побеседовать.

Послушный телохранитель выполнил приказание – так плотно упаковал рокеров, что они сделались похожими на коконы шелкопряда. Израсходовал весь, немалый, запас шнура.

– А топерь, прошу, посиди в машине. Прихвати с собой… этого.

Не дожидаясь, когда его возьмут за шиворот и запихают в багажник, Бобик поспешно забрался на заднее сидение и затих. Родимцев устроился на водительском месте и с интересом глядел на Вавочку. Почему переговоры с бандитами окружены туманом секретности? Даже от человека, спасшего её от насилия. Похоже, в чертовом особняке все малозначащие события и ничего не говорящие беседы сопровождаются жесткими запретами.

Ольхова наклонилась к главарю, похлопала его по щекам. Слева направо, потом – наоборот, справа налево. Голова рокера болталась, как под порывами ветра болтается привязанный воздушный шарик. Более сильные удары ни к чему не привели. Николай забеспокоился – уж не умер ли парень, не нарушил ли он что нибудь в мерзкой его глотке.

Опрокинутое на голову ведерко речной воды подействовало. У «трупа» открылись глаза. Он бессмысленно глянул на девушку, что то прошептал. Она тихо спросила – ответил. Из машины ничего не слышно – будто работает телевизор с выключенным звуком.

– Все, – устраиваясь рядом с Родимцевым, задумчиво проговорила Ольхова. – Можно ехать.

– А как же рокеры? Может быть, развязать – пусть убираются.

– Ни в коем случае. Пусть отдохнут – просветлеют мозги. Не бойся, Коленька, не подохнут.

Уже не приывычной «младенчик» – жестковатое на вкус «Коленька»! Ну, ладно, Квазимодо, он то в чем провинился?

– А как же быть с брезентом, посудой?

Ответом – пренебрежительный взмах ручкой. Дескать, не думай о мелочах – вперед.

Ехали молча. На заднем сидении что то бормотал Бобик. Оправдываясь, ссылался на оставленный дома ствол, на физическую слабость, которая не позволила, дескать, ему принять участие в короткой схватке.

– Заткнись… насекомоядное! – зло прошипела банкирша, не оборачиваясь. – От тебя дерьмом прет, не забудь дома сменить бельишко.

– Ну, ты, шал…

Договорить Бобик не успел – ствол дамского пистолетика заткнул ему рот. Не в переносном – буквальном смысле слова. Но и этого восклицания для Родимцева было достаточно.

С хозяйкой так не разговаривают.

Очередная загадка…

Глава 13

Бобик исчез – или забрался в свою нору и там зализывает синяки на поврежденном самолюбии, либо пополз к ногам банкира, докладывать о выполнении полученного задания.