Значит, для того, чтобы окончательно убедиться в своей правоте, нужно поговорить с девушкой, поглядеть в её озорные, но чистые глаза. Язык может сказать неправду, глаза не скажут.

Пиво кончилось. Распечатывать коньяк Николай не стал – пусть стоит для гостей. Заглянет Вавочка – с удовольствием отведает. За окном печально выла дворняга. Будто просилась в особняк. Над в»ездными воротами горит неяркий фонарь.

Время – два часа ночи, но Родимцев не хотел откладывать принятое решение поговорить с хозяйкой. Если верить ей, раньше четырех она не ложится. Побалдеет, жадно впитывая в себя сексуальные вывихи Плейбоя либо – Про это, потом поинтересуется ещё какой нибудь пошлятиной.

Вместо этого ей будет предложено более интересное времяпровождение – откровенная беседа.

Николай поспешно натянул джинсы, сунул босые ноги в новые, жестковатые тапочки. Еще один подарок заботливой банкирши. И осторожно выглянул в коридор.

Его комната – рядом с аппартаментами Вавочки. Дальше – вход в тупиковое обиталище Ольхова. Своего рода – элитная часть особняка. Видимо, поэтому днем и ночью здесь разгуливает охраник с короткоствольным автоматом. Днем что то жует, запивая «кока колой», вечерами и ночами зевает.

На этот раз охранника не было. Подозрительно, конечно, не без этого, но – ничего страшного. Сменщик дневного телохранителя мог заболеть, его могли отпустить на побывку к матери либо к жене. В конце концов, никому не нужный «пост» могли просто прикрыть. Периметр парковой зоны охраняется не только патрулями, но и колючкой под током, в вестибюле – ещё одна линия охраны. Зачем, спрашивается, держать ещё одного человека?

Во всяком случае, полумягкий стул в нише напротив дверей хозяйской дочери пустует. Родимцев минут десять постоял, всматриваясь в полутемный тоннель коридора. Потом подобрался к заветной двери.

И отпрянул! Будто услышал тиканье в подложенном взрывном устройстве.

За дверью – приглушенные голоса. Вавочкин – мелодичный, насмешливый – и мужской, хриповатый. Мужчина в женском тереме в два ночи? Неожиданная ревность, будто рашпилем, прошлась по сердцу и оно отозвалось болезненным стоном.

Едва успел ревнивец укрыться в нише, дверь открылась. Появился… Ольхов. В халате, расписанном золотыми и серебряными драконами. Халат распахнут, из под него выглядывает мускулистая грудь, поросшая черными волосами, такие же крепкие ноги.

Интересное время для воспитательного разговора с дочеоью, подумал Николай с облегчением. Ревновать к родному отцу глупо. К тому же, в каждой семье – свои правила и привычки. Одни общаются за завтраком, вторые – за ужином, почему бы Ольховым не коротать вместе ночи?

– Сегодня ты была необычно холодна, – недовольно, вполголоса, брюзжал банкир. – Уж не новый ли телохранитель – причина?

– Оставь Николая в покое. Между нами ничего не было, он ни в чем не виноват. И, вообще, прошу убрать от него подальще своих вонючих кровососов.

– Кого ты имеешь в виду?

– Не притворяйся, дерьмовый твой рокер во всем признался. Ты меня знаешь – пристрелю. И себя – тоже.

На предательство рокера Ольхов не отреагировал. Но про себя, наверняка, вынес ему смертный приговор. Едва заметная улыбка пробежала по тонким губам. Он приподнял головку любовницы, внимательно вгляделся. Потом так же осторожно прикоснулся губами к её губам. Родимцеву показалось – Вавочка вздрогнула. Не от страстного порыва – от брезгливости.

– Знаю, пристрелишь, – насмешливо наклонил голову. – У тебя не заржавеет. Впрочем, почему то я тебе верю… Если между тобой и приблудным парнем ничего не было – уберу, успокойся, милая, Шавке ничего не грозит… Пока не грозит, – зловеще уточнил финансист.