Глава двенадцатая

Туризинд был сердит и заснул только перед самым рассветом; половину ночи он ворочался без сна, вспоминая умоляющий голос Дертосы и ее просьбу о спасении. Стоило Туризинду сомкнуть веки, и он снова видел, как по шелковым стенам золотого шатра бегают зловещие отблески волшебных огней. Ему даже представить себе было страшно – каково это: носить в собственном теле магию друидов и знать, что можешь воспламениться в любое мгновение…

Та девушка с серебряными волосами, сестра Эндоваары, поступила с Дертосой слишком жестоко. Но у друидов – собственные представления о правильном и неправильном. Даже Эндоваара, несмотря на всю его любовь к Дертосе, счел подобную меру предосторожности уместной.

И все же… Как она кричала! Так кричат не от одной только физической боли. Нет, Дертосу разрывала какая-то острая душевная мука. Должно быть, той части ее существа, что осталась в черных зеркалах, причиняли страдания…

Наконец Туризинд заснул. Но даже во сне он продолжал думать о Дертосе, о ее странной судьбе, о ее просьбе…

«Я не мог влюбиться, – сказал себе Туризинд. – Я наемник, я повидал женщин во всей их красе: женщин коварных, женщин побежденных, женщин лгущих, женщин крадущих… Я не знаю, что такое любовь к женщине. Это попросту невозможно для такого, как я».

Но во сне, когда силы разума были ослаблены, а бессловесные силы души, напротив, окрепли, Туризинд знал, что лжет самому себе. Дертоса вовсе не была ему безразлична. И менее всего он склонен был видеть в ней простую «отмычку»…

– Дайте мне оружие!

Во сне Туризинда Дертоса, все еще в рваной, наполовину обгоревшей рубахе, некогда принадлежавшей Конану, босая, растрепанная, отбивалась голыми руками от какого-то монстра, налетавшего на нее с небес, и взывала в отчаянии:

– Дайте мне оружие! Заклинаю вас небом!

Туризинд проснулся мгновенно, как будто его подбросило пружиной, и сон тотчас, как по волшебству, сделался жуткой явью.

Пять или шесть чудовищ носились над лагерем друидов. В первые секунды Туризинд отказывался верить тому, что предстало его глазам. Тела монстров в точности напоминали человеческие, только отличались более хрупким сложением. Вместо рук у них были огромные кожистые крылья с острыми когтями. Их лица, крошечные и сморщенные были совершенно безволосыми. Крохотные глазки-бусинки горели багровым пламенем, носы напоминали свиные рыльца, а круглые полуоткрытые рты были полны острых длинных зубов.

Издавая тонкие пронзительные крики, чудища подлетали к друидам и Дертосе и норовили зацепить их крыльями.

– Дайте мне меч! – кричала Дертоса, размахивая руками.

Туризинд подскочил к ней и, выхватывая на бегу свой меч из ножен, успел отогнать летучего монстра, уже протянувшего было когти к девушке. Туризинд не сразу понял, что рана на его ноге, полученная в Юстриане во время схватки с околдованными людьми, почти не болит. Она практически зажила – сработала защитная магия друидов. Туризинду некогда было думать об этом. Он даже не успел испытать благодарности к тем, кто исцелил его, даже не показав, когда и как, одним мановением, очень просто и скрытно.

Сейчас Туризинд видел только одно: полное ужаса лицо Дертосы.

– Держи! – Он бросил ей кинжал.

Она поймала клинок на лету и резко взмахнула им, отгоняя от себя очередное чудовище.

– Шесть, – подсчитал Туризинд. – Но где ж друиды? Бросили нас на произвол судьбы! Очень красиво с их стороны! Вполне достойно столь поэтичного народа…

– Ты несправедлив! – выдохнула Дертоса, уворачиваясь от нового чудовища, которое тянуло к ней раскрытую пасть.