На западной окраине города мы съехали с магистрали на шоссе, ведущее к городской мусорной свалке. Возле мусоросжигательной станции полицейская машина остановилась, я тоже затормозил свой «блейзер» и вылез из него.

Рядом с лентой огромного транспортера стоял Берт Ярдли и наблюдал за разгрузкой грузовика.

Я встал рядом и тоже стал смотреть, как вещи из подвала Энн Кэмпбелл уплывают на ленте в печь.

— Взгляни-ка на этот снимок, сынок, — воскликнул Берт, вертя в руках сделанную «поляроидом» фотографию. — Видишь эту жирную задницу? Это моя задница. А кто эта малышка? — Он швырнул пачку цветных фотографий на конвейер, поднял с земли несколько видеокассет и отправил их туда же. — Я думал, что мы договорились встретиться. Или ты решил взвалить всю эту работу на меня? Давай сгребай это дерьмо, сынок!

Я стал помогать ему складывать на ленту мебель, белье и прочий хлам из комнатки для сексуальных забав. Он сказал:

— Я держу свое слово, сынок. А ты мне не верил, не так ли?

— Нет, я верил. Ведь вы настоящий полицейский.

— Правильно. Что за мерзкая выдалась неделька! Кстати, знаешь что? Я проплакал все похороны.

— Я этого не заметил.

— Я плакал в душе. У многих парней сердце обливалось кровью на этих похоронах. Кстати, ты уничтожил эту компьютерную ерунду, как обещал?

— Я лично сжег диск.

— Правда? Значит, это дерьмо не выплывет наружу, а?

— Нет, можете не волноваться, все чисто.

— Пока чисто, — рассмеялся он и кинул на конвейер черную кожаную маску. — Слава Богу, теперь мы можем спать спокойно. И она тоже.

Я промолчал.

— Послушай, я сожалею, что все так вышло с Биллом.

— Я тоже.

— Может, теперь эта парочка выясняет отношения там, наверху, возле жемчужных ворот? — Он взглянул на жерло печи и добавил: — Или еще где-нибудь.

— Это все, шеф? — спросил я.

— Похоже на то. — Он оглянулся вокруг, достал из кармана фотографию, взглянул на нее и протянул мне: — Сувенир.

Это был снимок обнаженной Энн Кэмпбелл в полный рост. Она стояла, а вернее — прыгала на кровать в подвальной комнате, волосы ее разметались, она улыбалась в объектив, широко расставив ноги и раскинув в стороны руки.

— Это была потрясающая женщина, — сказал Ярдли. — Но я никогда не мог понять, что у нее творится с головой. А ты ее понял?

— Нет. Но мне кажется, что она рассказала нам о нас самих больше, чем нам хотелось бы знать. — Я бросил фотографию на транспортер и пошел к своему «блейзеру».

— Побереги себя, сынок! — крикнул мне вслед Ярдли.

— И вы тоже, шеф. Привет семье!

Я открыл дверцу, и Ярдли снова окликнул меня:

— Чуть было не забыл! Твоя подруга — она велела передать тебе, что надеется еще когда-нибудь увидеться с тобой. Мир тесен!

— Спасибо! — Я сел за руль и поехал прочь со свалки. Повернув направо, я вновь очутился на дороге к федеральному шоссе, убогие строения вдоль которой вполне соответствовали моему настроению.

На федеральном шоссе меня догнал красный «мустанг». Синтия висела у меня на хвосте вплоть до поворота на запад, к Форт-Беннингу. Здесь я притормозил и остановился на обочине. Она сделала то же самое. Мы вышли из машин и остановились рядом с ними, на расстоянии десяти шагов друг от друга. На Синтии были голубые джинсы, белая тенниска и кроссовки, и я понял, что мы из разных поколений.