Карл продолжал мне что-то говорить, но я его не слушал. Наконец я разобрал последнюю фразу:

— Синтия очень расстроена. Она не может прийти в себя, ее трясет.

— Издержки профессии, — вздохнул я, хотя отлично знал, что далеко не каждый день люди вышибают прямо на твоих глазах себе мозги. Кент должен был бы извиниться и выйти в туалет, прежде чем застрелиться. А он вместо этого забрызгал своими мозгами, осколками черепа и кровью все вокруг, и кое-что даже попало Синтии на лицо. — Мне тоже как-то забрызгало лицо во Вьетнаме, — сказал я Карлу, хотя на самом деле меня просто ушибла в голову чья-то оторванная снарядом башка. — Ничего, это легко отмывается с мылом, — утешительным тоном успокоил я его.

— Мистер Бреннер, это совсем не смешно! — сердито воскликнул он.

— Я могу идти?

— Идите!

Я повернулся и открыл дверцу автомобиля.

— Пожалуйста, передайте мисс Санхилл, что сегодня утром звонил ее супруг. Он просил ее перезвонить ему, — сказал я, садясь в машину и трогаясь с места.

Спустя пятнадцать минут я уже был в гостинице для офицеров, поднялся к себе в номер и стал переодеваться. Снимая форму, я заметил на сорочке спекшуюся кровь. Я умылся, надел слаксы и спортивный пиджак, собрал свои вещи, в последний раз взглянул на комнату и спустился вниз с багажом.

Рассчитываясь за проживание и услуги, я подписал акт о причиненном мною ущербе гостинице, выражавшемся в разрисованной стене. Счет мне предстояло оплатить позже. Нет, я определенно обожаю армию. Дежурный портье помог мне отнести сумки и чемоданы в машину.

— Вы раскрыли это дело? — поинтересовался он.

— Да, — коротко ответил я.

— И кто же убил ее?

— Все, — сказал я, забрасывая последнюю сумку в багажное отделение, и сел за руль.

— Мисс Санхилл тоже уезжает? — поинтересовался портье.

— Не знаю, — сказал я.

— Вы не хотите оставить свой адрес, чтобы мы могли переслать вам корреспонденцию, которая, возможно, поступит на ваше имя?

— Нет. Никто не знает, что я здесь, — произнес я и включил передачу, торопясь поскорее покинуть гарнизон.

Выехав на Виктори-драйв, я миновал дом Энн Кэмпбелл, а вскоре уже добрался и до федерального шоссе, где поставил кассету с записями Уилли Нельсона, откинулся на спинку сиденья и нажал на газ. Еще до рассвета я рассчитывал быть в Вирджинии, чтобы успеть на утренний рейс военного самолета с военно-воздушной базы Эндрюс. Куда летел этот самолет, не играло никакой роли, главное, чтобы подальше от континентальной части США.

Моя служба в армии закончилась, и это было нормально. Я знал это еще до того, как прибыл в Форт-Хадли, и не чувствовал ни сожаления, ни сомнений, ни горечи. Мы служим, пока нам позволяют наши силы и возможности, а когда становимся непригодными к службе или лишними, мы покидаем ее, либо нас просят уйти. И никаких переживаний, ведь главное, как сказано в уставе, это выполнить свою боевую задачу, и все и вся в армии подчинено этой цели.