Но однажды всё изменилось. Они укладывались спать, когда Бануш подошёл, сел рядом на кровать, а когда Найка хотела выгнать его, вкрадчиво произнёс:

– Ты ведь хочешь со мной дружить, Солунай?

И Солунай, которая дружила с Жылдыс и Катей, восхищалась Вассой и мечтала однажды осмелиться заговорить с ней, вдруг почувствовала, как в голове становится звеняще пусто.

– Очень хочу, – ответила она, не понимая, как раньше не разглядела, какой Бануш милый. Белые, почти как снег, волосы, светлые глаза, тонкие черты лица и изящная фигура даже в потёртой приютской одежде. Он напоминал нежного эе, хранителя серебристого ручья или водопада из сказок, которому за какие то грехи приходится жить среди людей. А какие красивые заострённые зубы у него, так и тянет отдать ему кровь!

Предложить кровь Найка тогда не успела. Неизвестно откуда появившаяся Айару цепко схватила Бануша за ухо и поволокла куда то. Спать он не вернулся. Не дождавшись его и на обед, Найка отлила в свою личную чашку куриного супа и пошла искать. Как же ей было страшно идти по тёмному приюту и прислушиваться к чужим разговорам за дверями! Она думала спросить старших ребят, но побоялась. В подвалах Бануша не было, не было его и на втором этаже. А вот в башне она наконец нашла самое страшное место приюта – карцер для непослушных чудовищ. Так это место назвал Бануш, и Найка не видела никакого повода ему не верить. Но это было позже. В тот день Бануш, как лягушка, распластался на сухом, горячем от солнца полу, и только его волосы шевелились от пронизывающего башню ветра. Даже Найке было зябко, а ведь она только поднялась.

– Бануш, я тебе супа принесла, – шепнула она, краснея до кончиков ушей.

– Спа… бо… – прошелестел Бануш еле слышным голосом. Он подполз к решётке и осторожно взял чашку. Он пил очень медленно, словно впитывал пересохшими потрескавшимися губами жидкость.

– За что так с тобой? – Найка уже забыла, что все боялись Бануша. Она едва не плакала, видя, к чему привело мальчика желание подружиться с ней.

– Голос, – прошептал Бануш и провёл ладонью себе по шее. – Она хочет лишить меня голоса.

«Она» – это Айару. Найке стало легче – не директор.

– Зачем? – Найка помотала головой, и её кудри ударили по плечам и щекам. Бануш тихо засмеялся.

– Я плохо умею, – прошептал он. – Управлять им. А с помощью него – всеми.

И замолчал, осторожно допивая драгоценную влагу и нехотя пододвигая пустую чашку Найке. А та застыла, пытаясь своим детским умом понять, что это значит. Бануш голосом заставил её согласиться с ним дружить?

Она возмущённо сдвинула брови и посмотрела в его испуганные виноватые глаза.

– Больше не смей так делать, – как можно суровее произнесла она. – С друзьями так не поступают!

Бануш моргнул.

– Ты будешь со мной дружить? – прошелестел он.

– Разумеется, дурачок. – Найка забрала свою чашку и поднялась на ноги. – Зря ты разве так старался? Значит, ты точно хочешь со мной дружить. А это уже неплохое начало.

Чтобы продолжить такое отличное начинание, как дружба с Банушем, Найка быстро, как только могла, добежала до кабинета директора. Она очень боялась передумать, ведь из младшей группы никто не ходил по всему приюту!

Директор Амыр и впрямь не знал про жестокое наказание, данное Банушу Айару. Он выпустил Бануша, отругал воспитательницу. А заодно, за непослушание и пропажу на несколько часов, позволил Солунай на собственной шкуре проверить, каково это – сидеть в башне. Она пробыла там до ужина, завернувшись в подбитое куриной чешуёй жёсткое, но непродуваемое одеяло, и пила горячий кисель. Одиноко, но не страшно. А потом пришёл Бануш, притащил Жылдыс и Катеньку, и наказание превратилось в полный восторг.