И даже захлопала в ладоши, что в ее возрасте очень нелепо. Минуту назад, когда он видел, как они прижимались друг к другу, Арман с завистью, вперемешку с отвращением, представлял себе объятия более интимные, слияние тел, ночные вздохи, а после — постельные рассуждения о литературе и больших деньгах. Вправе ли он упрекать их? Разве он сам не пережил подобное с Изабель? От этой мысли его неловкость только усилилась. Он чувствовал себя лишним рядом с этой влюбленной парой. Из вежливости он спросил у ЖВД:

— Как продвигается ваша работа?

— Какая именно? — спросил ЖВД смеясь. — У меня их сейчас так много: роман, сценарий фильма…

«О злополучном «Скорпионе» он и не говорил. Тем лучше! — подумал Арман. — Когда путешествие подходит к концу, нужно уметь уступать место тем, кто нетерпеливо прохаживается по залу ожидания с билетом в руках.

— А у вас как дела? — спросил ЖВД с притворным интересом.

Арман решил быть искренним со своим соперником, опьяневшим от успеха.

— Ничего определенного, — ответил он. — Размышляю, убиваю время, пописываю…

ЖВД был полон энтузиазма. Довольный собой, он хотел быть довольным всем.

— Очень знакомо! — произнес он. — И это скорее добрый знак! В тот момент, когда вы меньше всего ожидаете, довольно одной фразы, одного слова — и все приходит в движение. А когда машина запущена, ее не остановишь!

Можно было подумать, что он — опытный автор, а Арман — новичок. Но ЖВД говорил безо всякого умысла. Санди предложила отцу остаться на обед. Он поспешил отказаться, будто боясь ловушки.

— Тогда, может быть, в другой раз? — предложил ЖВД.

— Да, да, мы поговорим об этом с Санди, — пробормотал Арман, устремляясь к выходу.

Санди проводила его до прихожей. Уходя, он неловко обнял дочь и сказал:

— Извини меня за то, что произошло. Наверное, я стал слишком обидчивым?.. Это все возраст, одиночество… Пустяка довольно, чтобы обидеть меня… И раны плохо затягиваются… Ты сама увидишь, когда для тебя настанет время подводить итоги… Это всегда невесело… До свиданья, дорогая!

После ухода отца Санди долго стояла в полутемной прихожей с отсутствующим взглядом, уронив руки. Гнев ее утих, и она сожалела, что слишком грубо осадила отца. Теперь, когда его не было рядом, она понимала, что с каждым днем он все больше боялся потерять остаток творческой фантазии. Она даже допускала, что отец втайне завидовал феноменальному успеху ЖВД. Но в то же время, Санди не хотела, только чтобы угодить ему, жертвовать своим женским счастьем во имя дочернего долга. Приближался пятый десяток, и она думала о том, какая редкая удача выпала ей, когда у нее появился более молодой и талантливый любовник, вызывающий восхищение людей со вкусом. Женщина твердо намеревалась защищать этот шанс от любых притязаний всеми возможными способами. В своей страстной жажде любви Санди убеждала себя, что при всем уважении и нежности, которые она питает к отцу, инстинкт самосохранения, властно повелевает ей жить, прежде всего, для себя, и только затем для него. Мать, бросающая ребенка, совершает преступление. Но дочь, которая оставляет родителей, желая сохранить свою индивидуальность и построить собственное будущее, просто подчиняется законам природы. Для порядка было нужно, чтобы Арман Буазье, после долгих лет известности, закончил карьеру в тени, а Жан-Виктор Дезормье продолжал гонку за славой в сопровождении понимающей и преданной спутницы. Она прошла хорошую школу у своего отца. Теперь Санди просто переходила от одного писателя к другому, от прошлого к настоящему, оставаясь верна себе. И в таком положении каждый найдет выгоду для себя.

Избавившись от сомнений, Санди вернулась в кабинет.