– Прежде Хаоса Гейнор служил Порядку, – услыхал я вдруг собственный голос, отдававшийся эхом в мозгу и напоминавший тембром голос Эльрика. – Позволь сказать, герцог Ариох, что я тебе в верности клясться не собираюсь. Наоборот, я очень хочу не пустить тебя в свой мир. Вы и так успели изрядно побушевать. Зато я могу предложить тебе средство получить с Гейнора причитающуюся плату.

Ариоха мои слова позабавили. В воздухе возникло золотое лицо, прекраснейшее лицо во всей мультивселенной, лицо, в которое я влюбился с первого взгляда.

– За то, что происходило до сих пор, смертный, несу ответственность не я. Это все Миггея. Это Порядок воевал с твоим миром.

– Гейнор желает, чтобы ты их остановил?

– Его желания меня не интересуют. Он предложил мне сделку, и я согласился. А противодействовать Порядку – моя натура.

– Значит, наши цели совпадают, – сказал я. – Но мы не можем заключить с тобой сделки вроде той, какую заключил Гейнор.

– Он предложил мне ваш мир. Обещал, что своей мудростью и своим колдовством откроет дорогу. Это вы мне можете предложить?

– Нет, господин, – признал Эльрик. – Нам недостает мудрости и магии. Тем более что похищен великий талисман.

– Гейнор доставит его сюда.

– Может быть, – Эльрик говорил уважительно, но твердо, как тот, кто и вправду ровня богам. – Господин, у тебя нет права являться в этот мир.

– У меня есть право являться в любой мир, смертный раб! Хотя, не стану скрывать, я устал от этой игры. Получалось, что я играл против себя. Как только Гейнор принесет ключ, мои воины хлынут сюда, и в этот спокойный мирок выплеснется необузданный Хаос. Армия Миггеи лишена руководства. Мы скоро победим. Твои опасения лишены смысла.

– А если Гейнор не принесет ключа? – тихо спросила Оуна, глядя демону в глаза.

– Тогда он – мой. Я смогу делать с ним что угодно: проглотить не жуя или разжевывать столетия подряд, выпить его кровь и выплюнуть обратно, щекотать и целовать, растерзать и обглодать, раны все разбередить, сердце вынуть из груди, заставить день за днем глотать мочу – короче, делать что хочу, – золотистые губы причмокнули. Ни дать ни взять тролль из сказки. Да что такое творится с владыками Вышних Миров? По-моему, не только Миггея впала в старческое слабоумие.

Может, вся раса богов настолько одряхлела, что утратила ясное представление о своих желаниях? И мироздание в руках этих вот маразматиков? А мы, люди, слепо повторяем все ужимки слабоумных божков?

Фроменталь не понял ни слова из нашей беседы – мы говорили на неведомом ему языке. Он переводил взгляд с меня на Оуну и обратно, приподнимал брови, задавая безмолвные вопросы.

Внезапно Эльрик ткнул пальцем в сторону. Затем положил обе ладони на рукоять Бурезова.

На берегу появился Гейнор, по-прежнему облаченный в доспехи, но какой-то поблекший. Он что, прибыл на Морн на подлодке? По всей видимости, он не мог различите происходящего среди камней и был убежден, что находится на острове в гордом одиночестве. Меча при нем не было – и Грааля тоже.

Мы со скрытым злорадством наблюдали за его приближением.

Он остановился, заглянул в круг. Нас не заметил. Между камнями плескалось желтоватое свечение, скрывавшее все внутри от постороннего взора.

– Хозяин! Повелитель Ариох!

– Входи, – пригласил сладчайший на свете голос.

Гейнор вступил в круг.

И обнаружил, что его окружают враги.

Обернулся вне себя от ярости. Хотел было выскочить наружу, но ему успели преградить дорогу.

– Принес ли ты ключ, смертный? – по голосу Ариоха можно было подумать, что демон, прежде чем произнести фразу, пробует каждый звук на вкус.