От хрипловатого, глубокого голоса у леди Солерн сердце ухнуло в пятки, и она стиснула пальцы так, что ногти впились в ладони. Снова дёрнула руками, чувствуя себя крайне неуютно в таком беспомощном состоянии, когда… мужчина может сделать с ней всё, что захочет, и она не сумеет воспрепятствовать. Айслинн сделает с ней всё, что подскажет ему больная фантазия. Эрис не сомневалась, она у него богатая и не менее испорченная, чем её собственная. Они могли бы чудно провести ночь, и не одну… Дохлых шеггов ему под одеяло, если бы у неё были свободны руки!! Взгляд Айслинна медленно путешествовал по телу Эрис, пока ещё скрытому зелёным с золотом кружевом, задержался на вызывающе торчавших сквозь ажурную ткань сосках, выдававших состояние леди Солерн. Совершенно неожиданно от этого взгляда, даже слегка задумчивого, словно Айслинн решал с чего начать, женщине стало жарко, и приутихшее было пламя снова начало разгораться. От мысли, что она в полной власти своего зама, мышцы внутри сжались, пустив по телу волну удовольствия, пока ещё слабую, но Эрис догадывалась, что это только первый вестник грядущего урагана. Вулкан внизу живота опять просыпался…

Она задышала чаще, наблюдая, как неторопливо Айслинн расстёгивает рубашку, и пальцы аж свело от желания прикоснуться к его телу, видневшимся в вырезе крепким мышцам, исследовать их рельеф и ощутить подушечками гладкость кожи. Пощекотать губами, пройтись языком, оставляя влажную дорожку, впиться ногтями в эти плечи и притянуть ближе к себе, чтобы ощутить его каждой клеточкой… Забывшись, Эрис прикусила губу, её дыхание стало неровным, горячая истома окутала тело, сделав его мягким и податливым, как глина.

— Знаешь, как давно мечтал увидеть тебя вот такой? — продолжил говорить Айслинн, закончив наконец с пуговицами и сняв рубашку. Отбросив её небрежным жестом, он переплёл пальцы и хрустнул ими — при этом мышцы под бронзовой кожей напряглись, красиво перекатываясь, и Эрис чуть судорожно не всхлипнула, остро жалея о невозможности прикоснуться. — Беспомощной и моей, до кончиков пальчиков на твоих ножках?

— Роуэн, тебе это просто так не сойдёт с рук, — ровным, напряжённым голосом ответила Эрис, стараясь ничем не выдать, как на неё подействовали слова зама.

В голову плеснула волна чувственного восторга, и внутри всё встрепенулось, отозвавшись на эти два слова. Беспомощная. Моя. «М-мать… мне что, нравится?!» — пришла в некоторую растерянность от собственной реакции Эрис, чем и воспользовался Айс. Его ладони легли на грудь леди Солерн, почти полностью накрыв, и улыбка на лице мужчины не предвещала ничего хорошего. Точнее, в ней таилось слишком многое, что одновременно и пугало, и притягивало со страшной силой, и на несколько мгновений Эрис потерялась в своих немного сумбурных ощущениях.

— Посмотрим, как ты заговоришь позже, моя упрямая леди, — мягко ответил Айслинн и чуть сжал пальцы, помассировав холмики прямо через кружево.

Напряжённые, болезненно нывшие и стрелявшие искрами удовольствия соски потёрлись о ткань, которая показалась ставшей чувствительной коже слишком грубой. От контрастности ощущений Эрис охнула в голос, непроизвольно выгнувшись навстречу — захотелось немедленно убрать раздражающий материал, чтобы между руками Айса и её грудью не осталось никаких лишних преград. Но вместе с тем гордость не давала расслабиться и позволить уже этому несносному мужчине делать, что там он задумал. Чтобы её, Эрис Солерн, вот так самым наглым образом привязали к кровати?! Если об этом когда-нибудь узнают Морвейны или Рик, они будут долго смеяться и, пожалуй, еще и пожмут Айсу его мужественную руку. Если он к тому моменту будет жив.