|
— Смотрите! Смотрите! Открытая вода! Подождите минуту! Я поеду с вами! В трех милях вверх по течению, там, где Юкон делал резкий поворот на восток, показалась полоска воды. Как-то не верилось в это чудо после долгой, суровой зимы. Макферсон, лишенный воображения, начал решительно отступать. — Подождите немножко! Подождите немножко! — протестовал он, когда старатель схватил его за шиворот.Я забыл свою трубку. — Что ж, подождем вместе, Томми,издевался Дэл.Я угостил бы вас моей трубкой, если бы ваша не торчала у вас из кармана. — Но ведь я забыл табак. — Прошу вас! — Дэл сунул свой кисет в дрожащую руку Макферсона. — Вам лучше снять куртку. Я вам помогу. И между нами, Томми, если вы не будете вести себя как Мужчина, я вам покажу, где раки зимуют. Честное слово! Корлисс снял свою толстую фланелевую рубашку, чтобы легче было двигаться, и, когда Фрона подошла к ним, оказалось, что она также последовала его примеру. На ней не было ни жакета, ни верхней юбки, а нижняя юбка из темной материи спускалась немного ниже колен. — Вы подходите к нашей компании,заметил Дэл. Джекоб Уэлз тревожно посмотрел на дочь и зашел с другой стороны лодки в то время, как она ощупывала рукоятки нескольких весел. — Неужели ты?.. — начал он. Она кивнула головой. — Вы добрая девушка,вмешался Макферсон.У меня дома жена, не говоря уже о трех малютках... — Готово! — Корлисс оглянулся, приподнимая нос «Бижу». Мутные ручьи сбегали в реку с крутого берега. Курбертен поддерживал корму, а Дэл подгонял упиравшегося Томми. Плоская льдина, спущенная с горы, стала причальными мостками. — Ступайте на нос, Томми. Шотландец застонал, но, услышав за собой тяжелое дыхание Бишопа, повиновался. Фрона села на корму, чтобы удержать равновесие. — Я умею править,уверяла она Корлисса, только теперь сообразившего, что она едет с ними. Он поднял глаза на Джекоба Уэлза, словно спрашивая разрешения, и получил утвердительный ответ. — Скорей! Двигайтесь — -нетерпеливо понукал их Дэл.Не теряйте времени! ГЛАВА XXV «Бижу» была совершеннейшим воплощением всего изящного и тонкого, что таится в душе судостроителя. Легкая и хрупкая, как яичная скорлупа, обшивки ее в три восьмых дюйма толщиной была плохой защитой от льдин величиной даже в человеческую голову. Несмотря на то, что вода уже была чистой, «Бижу» мешали плавучие льдины, оторвавшиеся от береговой кромки. Сидя на корме и искусно управляя рулем, Фрона сразу же внушила Корлиссу доверие к себе. Картина была величественная: черная река катила свои волны между хрустальными берегами; а там, дальше, зеленые леса поднимались к летнему небу, усеянному облаками; и над всем этим знойное солнце дышало жаром, точно раскаленная печь. Величественная картина! Но мысли Корлисса почему-то обратились к его матери и ее обязательному чаепитию, к мягким коврам, чопорным горничным из Новой Англии, канарейкам, поющим на широких окнах, и он задумался над тем, могла ли бы она все это понять. И когда он подумал о девушке, сидевшей позади него, и прислушался к плеску ее опускавшегося и поднимавшегося весла, перед ним прошла вереница женщин, знакомых его матери. Бледные, мерцающие призраки, подумал он, и карикатуры на тех, кто некогда населял землю и будет населять ее впредь. «Бижу» обогнула крутящуюся льдину и через узкий пролив выскочила в открытое место. Ледяная стена со скрежетом сомкнулась за ними. |
