|
Я скоро спущусь. Двадцать минут спустя Мегги вошла в гостиную. Лорд Ланкастер, стоя у зажженного камина, пил чай. – Моя семья в огромном долгу перед вами, милорд, – не колеблясь, сказала она, протягивая ему руки. Томас поднял брови. Ему хотелось заверить, что он не признает долгов подобного рода, что на его месте любой порядочный человек сразу же принес бы лекарство в дом викария. Но он хотел, чтобы она оставалась у него в долгу, если это поможет осуществить его планы. Только одна она. Он снова позволил ей взять себя за руки. – Вы устали, Мегги. Я прошу вас как следует отдохнуть сегодня. Но если завтра не будет дождя, вы поедете со мной на прогулку? – Да, милорд. Я поеду с вами. Глава 7 Но следующие два дня она не смогла носа из дома высунуть. Лило так, что, казалось, деревню вот вот затопит. Все говорили, что это небеса плачут. Они плакали и плакали, горько, непрерывно. Наутро третьего дня похолодало, и тучи по прежнему закрывали небо. Однако мистер Хенгис утверждал, что дождя больше не будет, так что никто особенно не беспокоился. Солнце обязательно прорвется сквозь серую пелену, и все будет хорошо. Мегги день казался прекрасным. Она любила скакать верхом, чувствовать, как бьет в лицо сильный ветер с Ла Манша, швыряя шляпки и шляпы под копыта коней, и, кроме того, рядом ехал человек, спасший жизнь ее маленького брата. Несмотря на мерзкую погоду, он каждый день наведывался в дом викария, чтобы справиться о здоровье Рори. Мегги оседлала Севайво , прелестную гнедую кобылку, которую раньше, как она объяснила Томасу, звали Петуньей. – Но почему кличку изменили? – удивился он. Мегги весело расхохоталась. – Видите ли, Петунья была первой лошадкой для меня и троих моих братьев. То есть она ухитрилась выжить, несмотря на все испытания. Когда Рори подрастет, он тоже будет учиться ездить верхом на бывшей Петунье. Она по прежнему здорова и резва, поэтому мы посчитали, что Севайво подходит ей куда лучше. – Благородная лошадь, – заметил он, выгибая черную бровь, – и крайне выносливая. Значит, еще и Рори? Думаю, к этому времени ей придет пора отправиться на покой, бедняге. Не находите, что пятый ребенок на одну лошадь – это уже слишком и нельзя так много требовать от Божьей твари? – Севайво любит детишек, знает все их проделки и очень добродушна, так что не тратьте время на ненужную жалость, – возразила Мегги и, снова рассмеявшись, погладила лоснящуюся холку. Кобылка повернула голову и тихо заржала. Мегги сунула руку в карман и извлекла морковку. Лошадь подхватила ее губами и стала жевать на ходу. – Ей почти двенадцать лет. Насколько я помню, мой кузен Джереми больше всего на свете хотел получить от нее потомство, но теперь она уже слишком стара. Томас вдруг услышал в ее голосе новые интонации: то ли грусти, то ли сожаления… сразу не понять. Но почему то стало неприятно. – Джереми? – осторожно осведомился он. – С какой стороны он приходится вам кузеном? Мегги пожала плечами, безразлично глянула на раскидистый клен и ответила так уныло и жалостно, что Томас разозлился еще больше. – О, Джереми не принадлежит к племени моих настоящих чертовых кузенов. Он мой чертов почти кузен. Между нами нет кровного родства. Он шурин моего дяди, Райдера Шербрука. Ей, очевидно, было не по себе, поэтому он решил пока что оставить эту тему. – Я слышал много историй о вашем дяде. Правда ли, что у него больше побочных детей, чем у любого арабского шейха? Мегги размахнулась и ударила его по плечу. – Это вам за то, что слушаете сплетни, милорд! Хотя, знаете ли, о нем рассказывают много всяческих мерзостей, впрочем, как и о моем втором дяде. |
