— Тетя Корнелия! — позвал он ее, не вынимая изо рта большого пальца. В иной момент она взяла бы его на руки, приласкала, а может даже, провела бы с ним целый день в играх, но сегодня лишь легонько поцеловала его в лоб и вышла вон через парадную дверь. Она шагала мимо бань, в которых не раз встречалась со сторонниками Вителлия, передавая сведения, которые помогли привести его на трон, а Фабию Валенту дать в руки власть.

— Какая же я была наивная!

У ворот бань ее окликнула какая-то знакомая, матрона в голубой столе. Корнелия тотчас повернулась и поспешила в другую сторону, зашагав по улице с неказистыми домишками.

Наверно, меня сошлют, подумала она, холодно и спокойно. Туллия права, такой человек, как Фабий Валент, если она и дальше будет ему отказывать, наверняка попытается отомстить. Даже несмотря на то, что их семья пользуется благосклонностью императора. Ссылка куда-нибудь на крошечный остров посреди бескрайнего моря. По крайней мере там будет тихо. Как ей недоставало тишины! Откуда-то спереди до нее донесся шум форума, и она свернула в ближайший переулок.

«Если они будут и дальше заставлять меня выйти замуж за этого головореза, я в день свадьбы наложу на себя руки. Диана вынесет ему мою голову на блюде и он пусть целует ее, если захочет. Но ничего другого он от меня не получит».

Корнелия остановилась и оглянулась по сторонам. Как долго она шла? Она сама не заметила, как оказалась в совершенно незнакомой части города. Более того, в части города, которую она не желала знать. С обеих сторон покосившиеся многоквартирные дома, из сточных канав тянуло вонью. Мимо нее, оскалившись, прошел бродячий пес, затем вдогонку друг дружке пронеслась ватага голых детей. В дверях одного дома две женщины в поношенных платьях, глядя на нее, принялись о чем-то переговариваться, прикрыв ладонью рот. Только сейчас Корнелия обратила внимание на свое дорогое платье и изящные сандалии, вспомнила про золотые серьги.

Возможно, меня ограбят и убьют еще до того, как Фабий отдаст приказ о моей казни.

С этой мыслью она повернула назад, пытаясь вспомнить, какими закоулками пришла в эти трущобы с Палатинского холма. Однако куда бы она ни шла, вдоль кривых переулков стояли все те же дешевые дома, а в нос бил все тот же омерзительный запах. Мимо нее, с громкими криками, пошатываясь и источая запах вина, прошли вымазанные в навозе погонщики мулов. Корнелия гордо вскинула подбородок. Ей стоило немалых усилий, чтобы не броситься от них бегом. Что ж, придется спрашивать у людей дорогу. Вот там, у дверей дома на табурете, прислонившись к стене, сидит какой-то мужчина и сморит на дорогу. По крайней мере он, кажется, трезв.

— Извините, — обратилась к нему Корнелия, подходя ближе. Мужчина удивленно посмотрел на нее. — Центурион?

— Нет, больше не центурион, — ответит Друз Семпроний Денс. — Меня вышвырнули из преторианской гвардии, госпожа. Или ты об этом не слышала?

— Слышала. Это так несправедливо.

Денс пожал плечами. В нем ничего не осталось от гордого воина в латах и с алым плюмажем на шлеме. Перед Корнелией в дверях дешевого доходного дома сидел крупный мужчина в тунике из грубой шерсти. Сидел и смотрел на нее без особого сочувствия.

— Я заблудилась, — призналась Корнелия и тотчас поняла, что сказала это зря.

— Похоже на то, — не слишком приветливо отозвался Денс. Куда только подевалась его былая любезность. — Патрицианки не часто расхаживают по нашим трущобам.

— Ты не мог бы вывести меня отсюда?

— Дай мне свои серьги, тогда выведу.

Корнелия машинально потрогала золотые подвески рядом с шеей.

— Мои серьги?

— Мне больше не платят жалованья, госпожа. Так что деньги мне не помешают.