Последний дельфин клюет носом. «Синие» проносятся мимо пять секунд спустя, «зеленые» и «белые» пробегают последними. К этому моменту «красные» на пути к победе, они успевают пронестись половину финишной дистанции. Прежде чем Диана заставляет их перейти на шаг, они прекращают ее ладони в кровавое месиво. Они то и дело норовят перейти на рысь, вскидывают головы, прядают ушами. До Дианы впервые доносится оглушительный рев трибун, а на голову начинает падать дождь цветочных лепестков. Розовых лепестков. Диана в растерянности протянула руку и поймала их целую пригоршню. Тем временем пятьдесят тысяч ртов восторженно выкрикивают: «Красные!». «Красные!». «Красные!». Народ срывается с мест и выбегает на поле. Толпа устремляется вслед за ней, хватая в качестве сувениров пригоршни песка, пытаясь вырвать на память волоски из хвоста Зефира или отколупнуть кусочек красной краски с колеса колесницы. К подолу ее туники тянутся десятки рук, в ушах звенит от оглушительных криков. «Красные»! «Красные»! «Красные»!». Постепенно до нее доходит смысл этих слов, и все становится на свои места. Она выиграла гонки в Большом цирке!

Диана остановила свою четверку у финишной линии, где ее уже поджидала ликующая толпа болельщиков в «красных» туниках. Народ тотчас бросился ей навстречу, чтобы взять четверку под уздцы, и Диана выпустила поводья. И только тогда поняла, что руки ее дрожат. Ее четверка на такой бешеной скорости летела к победе, что узлы на поводьях, обмотанных вокруг талии, затянулись так туго, что их было невозможно развязать, и, чтобы освободиться от них, Диана была вынуждена их разрезать. На дрожащих ногах, она спустилась с колесницы. Не успела она ощутить под ногами твердую землю, как мир накренился. Не поддержи ее подоспевшие к финишу конюхи, и Диана точно бы упала.

— Госпожа! Госпожа! — похоже, им всем было прекрасно известно, что перед ними не Сикул.

Диана стащила с окровавленных рук перчатки. Ей тотчас бросились в глаза огромные волдыри. Причем некоторые из них успели лопнуть. Теперь у нее дрожали не только руки, ее трясло всю. Тем не менее она нашла в себе силы обойти колесницу и приблизиться к своей четверке, которую уже почти распрягли. Ее скакуны тоже дрожали всем телом. Стройные колени вибрировали, носы опущены вниз. Наверно, ни одной лошади не повторить того, что сделали они. Победа обессилила, истощила их, выпила из них все, и силу и скорость, до последней капели. А все из-за нее. Это она, не зная пощады, гнала их вперед. Теперь они еще несколько недель не смогут принимать участие в гонках — если не месяцев. Впрочем, ничего страшного. Если в течение нескольких месяцев от них никто не станет требовать, чтобы они уступили пальму первенства «синим», оно даже к лучшему. Сегодня победа досталась им, а это самое главное. Ее четверка вышла из гонки победительницей, и Диана прекрасно это знала. Ее любимые Четыре Ветра.

Внутри шлема невозможно было дышать, и Диана его сняла, не заботясь о том, что по трибунам, на которых сидели болельщики других фракций, тотчас пробежал ропот. Ничего, пусть видят ее лицо и влажные от пота волосы. Она прижалась щекой к носу Зефира и поблагодарила за то, что он вел их всех за собой на последнем, победном отрезке. Она нашептывала ему на ухо ласковые слова, уверяя, что такой конь, как он, легко обгонит крылатых коней, что тащат за собой по небу солнечный диск. Затем Диана перешла к Эвру и смахнула с его глаз гриву. Для него у нее тоже нашлись ласковые слова, мол, он еще никогда не бежал столь уверенно. И наконец обхватила за мускулистую шею Борея и разрыдалась прямо на его взмыленном от быстрого бега плече.

— Благодари Фортуну, моя девочка, — услышала она рядом с собой чей-то сердитый голос, а когда подняла глаза, то увидела перед собой главу фракции.