Когда тарелки наполнились, дед Игнат извлек из-за пазухи небольшую пузатую бутылочку, закрытую пробкой.

— Что это у тебя, дядя, чемергес, что ли? — поинтересовалась Ирина.

— Чемергес, да не простой, — гордо отвечал тот. — Мой собственный рецепт, на летних травах. И не каких-нибудь, а с Бугров.

— Не рановато ли для чемергеса? — строго спросила Татьяна Сергеевна. — Еще и двенадцати нет.

— Ну так ведь сегодня у нас особый день: дорогие гостьи приехали, — улыбнулся дед Игнат, кивнул на Ирину и Алику и лукаво подмигнул. — В особый день и застолье особое.

Что такое чемергес, Алика понятия не имела, только предположила по виду, что местный самогон. Дед Игнат разлил его по стопкам всем взрослым, не предложив ни Алике, ни ее сестрам. Тех, впрочем, это совершенно не удивило, они спокойно пили кисленький морс, который Наташа наливала всем желающим из запотевшего глиняного кувшина.

— Ну, с приездом! — Татьяна Сергеевна подняла стопку и посмотрела на младшую дочь.

— Шумбрачи! — с улыбкой отвечала Ирина.

— Это по-нашему «за здоровье», «будьте здоровы», — вполголоса перевела двоюродной сестре Лена.

Алика едва кивнула ей. Она смотрела на мать и отмечала, что та неуловимо изменилась. Как будто все это время она была скована льдом, а теперь лед растаял. Что-то поменялось во взгляде, стали другими, какими-то более свободными, движения. И ест с таким аппетитом, уплетает за обе щеки и картошку, и котлеты, и мясную нарезку. В Москве, бывало, она целыми днями одним кофе да сигаретами питалась, а тут, поди ж ты, ест в три горла…

— Как же все вкусно! — восхищалась Ирина. — Вы правы, мясо и колбасы — это просто что-то потрясающее!

— Ты дома-то успеваешь готовить? — поинтересовалась Ольга, накладывая мужу добавки.

— Какое там… — отмахнулась Ирина. — Я дома-то и не бываю почти. У нас, правда, помощница по хозяйству есть, но Алике ее стряпня не нравится, она обычно заказывает готовую еду.

— Да, я предпочитаю японскую кухню, — светским тоном проговорила Алика.

— То-то я смотрю, ты на колбасу с ветчиной глядишь, как Ленин на буржуазию, — засмеялся дед Игнат. — Что ж, мы чем богаты, тем и рады, а сусси и роллы в наших краях, извини, не водятся.

— Да я и не надеялась… — хмыкнула Алика.

— Слушай, а давай пари держать, — предложил вдруг дед Игнат. — Вот съешь только один кусочек, — он оглядел блюдо с мясной нарезкой, — да хоть щековины. Спорим, что тебе понравится?

— А если нет? — не удержалась от вопроса Алика.

— Тогда я сам лично тебе на обед пиццу закажу, — заверил дед.

— О, тут даже пиццу можно заказывать? — вскинула брови Ирина.

— Можно, — дружно закивали и девочки, и их родители, а дед Игнат добавил:

— Ну да, есть и у нас теперь эта напасть…

Пиццу Алика любила, но позволяла себе нечасто — все-таки очень калорийно, а она сильно боялась поправиться, пусть все и уверяли, что ей это не грозит. Но ведь жир — это так ужасно! Лучше уж умереть, чем быть жирной уродиной! Хотя… Она очень надеялась, что от пары кусков пиццы она не поправится. Как и от одного ломтика этой самой… Как они ее назвали? Кажется, щековины — восхитительно-розовой, сочной копченой свинины с аппетитной полоской жирка.