|
– Старший сержант разведроты 134-й стрелковой дивизии Сергей Малахов. – Это имя твое? Нет, откуда они этого клоуна выкопали? По-русски он чешет без акцента, может, из беляков недобитых? Подвинулся на старости лет? – Нет, почтовый адрес. Лысый на меня взглянул так, словно я вдруг по-японски начал трепаться. Снова поскреб репу и задумался. – Ты, – наконец выдавил он, – умеешь убивать. – Это вопрос? – Ты умеешь убивать, – повторил тип. Да уж третий год только этим и занимаюсь! – Не то слово. «Тиграм» с одного плевка башни сношу, а «мессеров» из рогатки, не глядя, щелкаю. Ну, если честно, башню «тигру» тогда самоходчики снесли. Я только гусеницу гранатой распорол. Но комбат, тот все равно обещал на меня наградную написать. Мы ведь в его батальоне случайно оказались – место для прохода искали, а тут атака. Я «тигра» подшиб, а Прохоров из пулемета не меньше взвода положил. В общем, помогли удержать позицию. Правда, медаль мне так и не дали, да я и не возникал – своих, что ли, мало. А через неделю комбата того снайпер хлопнул. – Мне нужно будет, чтобы ты убил для меня. О! Вот теперь понятный разговор пошел. Вербуют. Ну, послушаем, послушаем. – От этого человека зависит судьба страны. Ух, ты! Это ж на кого меня нацеливают? Неужто на товарища Сталина? – И не одной страны. Нет, точно. Ну, думаю, Малахов, ты теперь любой ценой обязан отсюда живым выбраться и про это змеиное гнездо командованию доложить. Это твоя прямая обязанность, как бойца и комсомольца. – А моя благодарность не будет знать пределов. Ага, думаю, держу карман. Из «парабеллума» в затылок. Что б ему такое поддакнуть для правдоподобия? – Как насчет счета в банке? – с такой ленивой ухмылочкой интересуюсь. – Учтите, я в марках не беру, только в фунтах. Лысый непонимающе так на меня глянул. – Платить сколько будешь, дядя? Здесь задаром не подают. – Если он начнет со мной торговаться – значит, все, клюнул. – Пять тысяч золотых будут достаточной ценой. Черт! Торгуется! Чего ж делать-то? Может, цену себе попробовать набить? – Да за кого ты меня, дядя, держишь? – усмехаюсь. – За такие гроши тебе никто ворону не зажарит. Тридцать – и половину вперед. Ну, думаю, если он это проглотит – значит, здесь не гестапо, а натуральный дурдом. Тут в дверь снова поскреблись, и в створку просунулась какая-то крысиная морда – с заячьей губой и усиками под любимого фюрера. – Э-э, мессир, тут… Лысый тип на меня так косо поглядел. – Мунгор. – Да, мессир. Это, оказывается, моего бородатого конвоира так кличут. Ну и имечко. Хотя и на имя-то не похоже. Может, у них тут клички в ходу? – Отведи. А куда отвести, не сказал. Надо полагать, обратно в камеру. Ну, я плечами пожал, руки за спиной сложил – веди, мол. Обратно мы пошли другой дорогой. Поднялись зачем-то вверх по лестнице, а там – еще один коридор. Широкий такой, и ни единой живой души в нем нет. А в конце коридора, у поворота, солнечный свет пробивается. Как подошли мы к этому повороту – гляжу, а свет-то из дыры в стене. |
