|
– Ну один-то раз, – говорю, – он меня уже потерпел. Так что и от второго раза тоже копыта не откинет. Это во-первых. А во-вторых… Ты мне приказы будешь обсуждать? А ну, на-лево, кр-ругом и в конюшню. Рыжая глазами сверкнула, четко так развернулась – через правое плечо, правда, – и зашагала. Я пока вокруг полуторки походил, прикинул, куда сгружать буду. Эх, вот бы все-таки пушку к этим снарядам! Ну да. Странно даже, Малахов, вроде бы советский человек, комсомолец, а жадности в тебе – как у натурального буржуя. Полтора дня назад с одним ножом сюда шлепнулся, и ничего. А нынче вон какое богатство огреб – и все равно мало. И того нет, и этого нет. Сейчас тебе, Малахов, автомата не хватает, а добудешь автомат – ручной пулемет понадобится, винтовка снайперская. А потом и вовсе танковый взвод с экипажами и звено штурмовиков для поддержки с воздуха. А побеждать, между прочим, Малахов, надо не числом, а умением. Прочитал я себе эту лекцию в рамках поднятия уровня самокритики, повернулся – а рыжая уже коняку своего из конюшни выводит. И опять, как в прошлый раз, тварь эта гнедая очень подозрительно на меня косится. Я по карманам похлопал, кусок сахара добыл. – Эй, кавалерия, – зову, – сахар хочешь? Конь на сахар искоса взглянул, на Кару обернулся, ноздрями похлопал – хочется, – осторожно так к руке потянулся и схрумкал. Я его за морду обнял, вроде бы глажу, а сам ему на ухо шепчу: – Если тут даже «Доджи» человека понимают, то ты, зверюга, меня точно поймешь. Будешь из себя аристократа строить – схлопочешь между глаз. У меня с саботажниками разговор короткий. Гнедой морду вырвал, отпрянул на пару шагов, фыркает возмущенно. А я стою себе и кобуру на боку поглаживаю. Кара его седлать закончила, за луку схватилась и взлетела – даже стремян не коснулась. – Слушай, – говорю, – а вторую лошадь ты вывести не можешь? Кобылку какую-нибудь, посмирнее. – А ты что, – спрашивает, – за талию женскую взяться боишься? – Да я, – говорю, – могу и повыше ухватиться. Я другое сообразил – седло-то не двухместное. – И что же ты за воин, – усмехается, – если без седла на коня вскочить боишься? Тут я уже злиться начал. – Да что ты, – говорю, – заладила, – и тоже без стремян махнул. – То боюсь, это боюсь. Тебя бы в танковый десант – посмотрел бы, кто чего боится. – Десант – это когда прыгают? – Ага. Вверх тормашками. Особенно когда на мине подрываются. Как хоть зовут эту конягу? – спрашиваю. – Гармат, – гордо так отвечает рыжая. – Так звали коня великого короля Торчела. – Ладно, – говорю, – хоть не Буцефал. – А кто такой Буцефал? – спрашивает. – Не знаю. Тоже вроде чей-то конь. Просто капитан как-то сказал, что он двоих не выносит. А Гармат-то этот, похоже, меня понял преотлично. На дыбы не становился, даже не взбрыкнул ни разу – в общем, вел себя тише воды, ниже травы. Рыжая, когда доехали, даже удивилась. – Повезло тебе, – говорит. – Обычно он страшно не любит, когда на нем кто-то, кроме меня, едет. |
