— Нет.

— Да, вопрос глупый. Ты ни с кем не ссоришься, и мне всегда было любопытно почему.

— Ты уже задавал мне этот вопрос.

— Да, но ответ меня не удовлетворил. Ты сказал, что человек не конфликтный, но я тоже… Ненавижу скандалы, терки, негатив. А постоянно с кем-то собачусь.

— Значит, конфликтный.

— Да нет же! Просто я не равнодушный.

— То есть я?..

— Производишь впечатление абсолютного пофигиста. Но я думаю, что ты не такой. Ты просто эмоции прячешь. Причем очень и очень глубоко. Вопрос: зачем?

— Когда получишь диплом психолога, я приду к тебе и расскажу.

— А друг лучше любого мозгоправа, ты разве не знал?

И тут Алексей расхохотался. Насмешливо и зло. Прореагировал так, как человек, который не прячет эмоций. В общем, сделал то, от чего воздерживался долгие годы.

— Фомин, ты такой наивный дурачок, — отсмеявшись, сказал он. — Друг — это бомба замедленного действия. Нет, даже не так… Это мина, оставшаяся в земле со времен войны и ждущая своего часа, чтобы взорваться.

— Я не понимаю…

— И не надо тебе, Валер.

— Да что с тобой сегодня такое? — вскричал Фомин. — Ты сам не свой.

Сказать, не сказать?

— Меня ночью похитили инопланетяне и вживили мне в мозг жучок, — выдержав паузу, выдал Леша. — Теперь я — не я. — И завращал глазами.

— Да иди ты, — буркнул Валера.

Жил Земских неподалеку от клиники, в пятнадцати минутах езды. Поэтому его дом уже показался.

— Я тебя высажу на автобусной остановке, — сказал Леша другу. — Ты пойдешь в магазин, а я найду место для парковки. Встретимся у подъезда, идет?

Валера кивнул, затем спросил:

— Тебе чего-нибудь взять?

— Бутылочку «Боржоми».

— И все? А поесть?

— У меня есть рыба паровая, рис, овощи. На завтрак каша.

— Овсянка, сэр?

Леша кивнул, Валера скривился.

— Как ты при таком режиме питания можешь страдать от гастрита, понять не могу, — проворчал он, выбравшись из машины.

Именно на вновь разыгравшийся гастрит, которым Леша страдал в студенческие годы, Земских и грешил, когда ощутил первые боли в желудке. Он ужесточил диету, стал принимать таблетки, и состояние улучшилось, но ненадолго. Месяца на два, три. Все думают, что медики очень рьяно следят за своим здоровьем, но это не так. Медики разные. Кто-то раз в полгода обследуется, а кого-то увозят в реанимацию прямо из кабинета. Земских относился к той категории людей, которые бьют тревогу только тогда, когда уже нет сил терпеть. Хотя заболи у него что-то другое, не желудок, Леша обратился бы к врачу скорее. Он был молод, вел правильный образ жизни и не имел проблем со здоровьем. Вот только гастрит, мучивший на протяжении нескольких студенческих лет. Но гастритом страдал каждый третий сокурсник Алексея. Нерегулярное питание, дешевая дрянь, употребляющаяся в пищу, нервотрепка, выпивка.

О да, когда-то он пил. Но не курил. А все из-за мамы. Она так зависела от никотина, что не смогла отказаться от сигарет, когда это требовалось. При ее болезни легких курение было противопоказано, но матушка чадила. Не просто баловала себя сигареткой в день, искуривала пачку, а если нервничала, полторы. Но «легких». Как будто это могло ее уберечь. Леша помнил мать покашливающей, бледной. У нее были пожелтевшие от никотина пальцы и виноватое лицо. Она понимала, что загоняет себя в могилу, и ей было стыдно перед мужем и сыном. Умерла матушка, когда Леша поступил в институт.