Его лицо было белым как мел.

— Никогда больше не подходи ко мне, понял? — бросил он Себу.

— Джеми неделями носил на себе метку третьего яруса, — пояснила Мэй, когда дверь за ним с грохотом захлопнулась. Этот грохот разнесся по всему дому как выстрел. — Каждый день думал, что с ним будет что-то такое. Представь себя на его месте.

Себ поднял голову и уставился на нее. Его лицо медленно и некрасиво побагровело, словно он только сейчас осознал присутствие третьего.

— Прости, — хрипло проронил Себ и поднялся на ноги. Его все еще шатало, джинсы были в пыли. — Зря я… простите оба.

Фингал, который ему набил Ник, уже сошел. Мэй не слишком разбиралась в фингалах, чтобы понять — он исчез сам или с помощью магии. Когда-то этот чистый, красивый мальчик улыбнулся ей и поддержал в трудную минуту. А теперь он сам еле стоял на ногах.

Вот что случалось с новобранцами. Вот что Джеральд хотел сделать с Джеми.

— Ты сказал, что больше не хочешь так поступать, — произнесла Мэй. — Джеми был прав: мы можем тебе помочь. Заходи.

Она пошла за ним вниз по лестнице. Себ шарахнулся, как испуганный зверь, замахал руками — не то отогнать ее, не то сдаться.

— Я уже выбрал себе путь, — сказал он. — На мне две их печати. Куда бы я ни пошел, меня везде разыщут. Да и некуда мне больше деваться. Ничего другого не осталось. Зря я сюда пришел. Простите. Передай, что я извинился, ладно?

Себ бросился прочь. Мэй была уверена, что он хотел просто сбежать, а побег привел его обратно к Джеральду. Она пошла в дом и нашла Джеми лежащим на нижней ступеньке лестницы.

Мэй дружески окликнула его. Потом подошла к брату, села рядом на ступень выше, чтобы можно было положить руку ему на голову. Джеми наклонился к ее колену.

— Джеральд и не на такое способен, — проговорила она наконец. — А разозлился ты почему-то на Себа.

Джеми ответил не скоро — приглушенным тоном, как ребенок, который боится, что ему влетит.

— Потому, что Себ — такой же парень из школы. Он умел то же, что и я, а потом пришли колдуны и забрали его. Они говорили так… убедительно, а магия до того потрясала, что он просто соглашался со всем и на все, пока не стал убийцей. Теперь мне ясно, как это бывает. Я не хочу стать таким же.

— И не станешь. Ты на это не способен.

Она обняла брата за плечи, прижала к себе и почувствовала, что его трясет.

— А еще Джеральд обращался со мной хорошо, а Себ — как последний козел, — добавил Джеми. Он старался, чтобы это прозвучало беспечно, но не сумел. — Правда, я несколько лет боготворил Марка Скиннера только за то, что он делился со мной капиллярными ручками, так что пристрастия у меня очень и очень странные. Кстати о странностях — я перегрелся на солнце, или Себ только что…

— Именно, — ответила Мэй.

Джеми помолчал и с серьезным видом спросил:

— Как думаешь, может, он перегрелся?

— Конечно — налицо все признаки солнечного удара: головная боль, озноб и желание лезть целоваться.

Джеми закрыл глаза и вздохнул:

— Значит, не повезло.

— Многим нравится, когда рядом есть высокий красавец-брюнет, который страстно и преданно тебя любит, — ответила Мэй. — Я в книжке читала.

Джеми как будто замутило.

— Только не мне. Я был бы рад, если бы любовь ко мне выражали добрым отношением, веселили, когда мне бывает плохо. А я бы веселил в ответ. И чтобы никто никого не убивал.

— О-о, Джеми. — Мэй крепко его обняла — серьга брата царапнула ей щеку, а он прижался к ней совсем как в детстве.