– Это не значит, что не надо и пытаться, – возразил я.

– Возможно. Но ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Ты прямо разрываешься из‑за этого. Как та девушка. – Она мотнула головой в сторону реанимационного корпуса. – Мне больно смотреть на тебя. У тебя достаточно неприятностей и без того, чтобы биться лбом в дела, с которыми невозможно справиться.

Я пожал плечами и молчал, пока мы не вернулись к машине.

– Я просто не могу, – произнес я. – Не могу видеть, как люди страдают вот так. Ненавижу.

Мёрфи посмотрела на меня в упор и кивнула.

– Я тоже.

Мыш ткнул меня головой в ногу и привалился, грея своим телом.

Это успокаивало. Мы забрались втроем в машину Мёрфи и поехали выслеживать неизвестно кого. Неизвестно – по крайней мере до встречи с Летним Рыцарем.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Я попросил Мёрфи высадить меня в паре кварталов от моего дома, чтобы Мыш хоть немного размял лапы. Он, похоже, не возражал против такого решения и с энтузиазмом, проявлявшимся в оживленных движениях хвоста, обнюхивал придорожные кусты. На всякий случай я время от времени оглядывался, но незнакомый наблюдатель больше не показывался. Конечно, он мог действовать и не в одиночку, однако других подозрительных людей или машин я тоже не обнаружил. Впрочем, я продолжал от греха параноидально озираться по сторонам до тех пор, пока мы не дошли до моего старого дома и не спустились по ступенькам к двери.

Я пробормотал заклинание, нейтрализующее обереги, которыми я укрепил свое жилье вскоре после начала войны с Красной Коллегией. Потом щелкнул ключом, повернул дверную ручку и со всех сил двинул стальную дверь плечом.

Дверь приоткрылась на пять или шесть дюймов. Я толкнул ее еще несколько раз, отворив хотя бы для того, чтобы протиснуться боком, вошел, впустив Мыша перед собой, и почти ткнулся носом в ствол обреза.

– Эта штука противозаконна, знаешь ли, – заметил я.

Томас насупился на меня поверх мушки и опустил ружье. Я услышал металлический щелчок – он поставил обрез обратно на предохранитель.

– Ты бы лучше дверь починил. Каждый раз, когда ты ее открываешь, грохот как от штурмовой бригады.

– Ой, да ну, – отозвался я, отстегивая Мыша с поводка. – Один раз‑то всего пережили осаду, и уже такая паранойя.

– Ну что я могу сказать. – Он повернулся и сунул обрез в объемистую спортивную сумку, стоявшую на полу у входа. – Как‑то я никогда не мечтал сыграть роль в ужастике с зомби.

– Не говори ерунды, – сказал я. Мистер пулей пересек комнату и в знак дружеского приветствия врезался всей своей тридцатифунтовой тушей мне в ноги. – Кино было мое. Ты был копьеносцем. Типа роль второго плана.

– Спасибо на том, – хмыкнул он. – Пиво будешь?

– Еще бы.

Томас склонился над ледником. На нем были джинсы, туфли и белая хлопчатобумажная футболка. Я покосился на сумку и нахмурился. Его сундук – старый армейский инвентарный ящик – стоял, запертый, на полу рядом с сумкой. Вокруг них разместились, как мне показалось, все личные пожитки Томаса. Он вернулся ко мне, держа в руках пару запотевших бутылок Макова пива и ловким движением больших пальцев сорвал крышки.

– Мак убил бы тебя, если б узнал, что ты его охлаждаешь.

Я взял у Томаса бутылку, вглядываясь в его лицо. Как обычно, оно выдало очень немного.

– Лучше бы Мак пришел и установил сюда кондиционер, если хочет, чтобы я пил его пиво теплым в разгар лета.

Томас усмехнулся. Мы чокнулись бутылками и сделали по глотку.

– Уходишь, – произнес я, помолчав немного.