Перерывом, который возник в беседе Доктора и лунного человека, воспользовался Совет, тут же начавший оживленную дискуссию. Очевидно, каждый член этого влиятельного парламента непременно хотел знать, что именно было сказано и решено — л какие (если это вообще произойдет) будут приняты меры. Мы видели, что бедный Председатель с трудом отбивается от сыплющихся на него вопросов.

Некоторое время спустя Доктор вновь обратился к великану:

— Ну, когда вам и больным насекомым будет удобно начать осмотр? Я с великой радостью сделаю все, чтобы вам помочь, но поймите: мне хотелось бы при первой же возможности вернуться на Землю.

Прежде чем ответить, лунный человек какое-то время совещался со своим Советом. И насколько можно было судить по длительности этой беседы, все, что он предлагал, принималось не без серьезных возражений. Восстановив наконец спокойствие, он опять повернулся к Джону Дулитлу и сказал:

— Мы благодарим вас, Доктор. Если вы не возражаете, мы воспользуемся вашими услугами завтра. С вашей стороны очень любезно уже то, что вы сюда приехали. Надеюсь, наши размеры вас не пугают. Но раз вы одобрили здешние порядки и способ правления, вам, по крайней мере, будет приятно сознавать, что вы выручаете нас из большой беды.

— Да-да, безусловно, — тут же отозвался Доктор. — Мне это доставит только удовольствие.

— Мы придем к вам, как только встанет солнце, — сказал лунный человек. А пока желаем доброй ночи и приятных сновидений!

ГЛАВА 24

ДОКТОР ДУЛИТЛ ВЕДЕТ ПРИЕМ НА ЛУНЕ

Даже разговорчивая Полинезия была настолько утомлена, что в тот вечер не вымолвила больше ни слова. Для нас это собрание затянулось свыше всякой меры, беседа с великаном отняла слишком много сил. Едва лунный человек и его Совет ушли, все мы, не переодеваясь и не ужиная, попадали на постели и сразу же уснули. Уверен, ничто на Земле — и на Луне! — не смогло бы потревожить наш сон.

Дневной свет только начинал брезжить, как нас разбудило чье-то присутствие. Не знаю точно, кто из нас проснулся первым (возможно, Джон Дулитл), но первым, кто поднялся на ноги, был я.

Какое странное зрелище! Из полумрака на нас глядели сотни, тысячи гигантских насекомых, и все без исключения — больные и увечные. Они окружили наш лагерь и не сводили глаз с крохотного человечка, который не поленился приехать в такую даль, чтобы исцелить их от болезней. Некоторые из этих созданий предстали нашим глазам впервые, мы даже не подозревали, что на Луне живут такие. Мы увидели длинных, как поезд, гусениц, обезображенных двенадцатифутовыми подагрическими вздутиями; огромных жуков, страдавших воспалением глаз; колоссальных, ростом с трехэтажный дом, кузнечиков с самодельными повязками на негнущихся сочленениях ног; больших птиц с неуклюже торчащими, болезненно вывернутыми крыльями… Жилище Доктора вновь, в который уже раз, превратилось в лечебницу, и все хромые и немощные, какие только были на Луне, собрались у его порога.

Когда я окончательно разбудил Джона Дулитла, великий человек мигом проглотил два или три кусочка дыни, запил их глотком воды, смешанной с медом, снял сюртук и принялся за работу.

Разумеется, скромный черный саквояжик, верой и правдой служивший Доктору в течение многих лет и во многих странах, никоим образом не мог удовлетворить столь большую нужду в медикаментах.