— Здравствуйте. Доктор Коул слушает.

— Доктор Коул, меня зовут Барбара Юстис. Я директор клиники планирования семьи в Спрингфилде.

— О…

Барбара Юстис подробно рассказала о том, в какое положение попала. Ее докторов запугивали активисты движения против абортов, угрожая их жизни, напоминая о судьбе доктора Ганна из Флориды.

— Правда, убийца получил пожизненное. Уверена, что это должно остудить их пыл.

— Надеюсь. Дело в том, что многие доктора не желают подвергать опасности себя и свои семьи. Я их не виню, но боюсь, что, если я не разыщу им замену, клинику придется закрыть. Это будет настоящая трагедия, потому что мы нужны женщинам. Я говорила с Гвен Габлер, и она предложила позвонить вам.

«Черт, Гвен! Как ты могла?» — подумала Р. Дж. с досадой.

Барбара Юстис рассказала, что у нее есть парочка отчаянных, которые готовы работать, несмотря ни на что. Гвен пообещала, что возьмет на себя один день в неделю, когда переедет на восток. Барбара попросила Р. Дж. тоже работать у нее хотя бы день в неделю, делая аборты на ранних сроках беременности.

— Простите, но не могу. За страховку на случай моей ошибки я плачу три с половиной тысячи долларов в год. Если я соглашусь на ваше предложение, эта сумма увеличится до десяти тысяч и более.

— Мы оплатим вашу страховку.

— Мне не хватает смелости. Я просто боюсь.

— Конечно, вы боитесь, и на то есть причина. Я хочу заверить вас, что мы много тратим на безопасность. У нас есть вооруженные охранники, а также охранники-волонтеры, которые встречают и сопровождают докторов.

Р. Дж. не хотела проверять эту информацию. Она не хотела снова видеть протестующих, их ненависть, выслушивать оскорбления. Ей хотелось проводить выходные в лесу, гулять, играть на виоле да гамба.

Она не хотела никогда больше видеть клинику абортов. Она знала, что трагедия с Сарой будет преследовать ее вечно, но не могла забыть и того, что произошло с юной Эвой Гудхью и всеми другими женщинами. Она вздохнула.

— Я могу по четвергам, — сказала она.

Расстояние между мостом Гвендолин Т. и задним двором ее дома было совсем небольшим. В основном здесь рос жесткий кустарник, а деревья стояли плотными рядами. У нее остался всего один четверг перед тем, как приступить к работе в клинике в Спрингфилде, и она собиралась закончить тропу в этот день.

Встав рано и приготовив завтрак, она быстро проглотила его и начала мыть посуду. Услышав, как кто-то скребется в дверь, она впустила Агуну.

Как обычно, кошка не обратила на нее внимания, быстро проверила дом и остановилась возле входной двери, ожидая, когда ее выпустят. Р. Дж. давно перестала пытаться задобрить ее лакомствами. Она распахнула дверь, ожидая, что кошка выскочит наружу, однако та выгнула спину дугой и зашипела. Она была похожа на рисованных котов из детских мультфильмов. Резко развернувшись, она убежала в комнату Р. Дж.

— Что такое, Агуна? Чего ты испугалась?

Р. Дж. захлопнула дверь, инстинктивно заперев ее на ключ, и начала выглядывать в окна.

Через луг к ее дому неспешно двигалась огромная темная фигура.

По траве брел медведь. Р. Дж. не могла себе представить, что в холмах Массачусетса можно встретить таких крупных особей. Это, без сомнения, был тот крупный самец, следы присутствия которого она встречала последние несколько недель. Р. Дж. замерла, не в силах пошевелиться.

Приблизившись к дому, он остановился возле яблони, встал на задние лапы и обнюхал несколько сморщенных яблочек, уцелевших с прошлого года. Потом он снова опустился на все четыре лапы и пошел куда-то за дом, где скрылся из виду.

Р. Дж. взбежала по лестнице в спальню и приникла к окну, глядя прямо на зверя.