|
В пене брызг вновь показалась голова спрута. Глаза монстра смотрели на Бонда с диким выражением. Колючая проволока впивалась под мышки. Если он отступит, его разорвут на куски. Глаза и хищный треугольный клюв подбирались к животу. Осталась последняя надежда. Бонд зажал нож зубами, вытащил прут и яростно воткнул крючок в глаз монстра. Море словно взорвалось. Все стало черным. Что происходит? Он что, ослеп? Он ничего не видел... Глаза словно обожгло, а во рту – чудовищный вкус рыбы. Но он все еще чувствовал проволоку, опутавшую его колени. Значит он жив. Бонд провел рукой по глазам. Теперь он "дел. Посмотрел на руку: она была черной и липкой. Все его тело было покрыто черной вязкой смолой. Так вот оно что... Раненый спрут выпустил на него весь свой чернильный запас. Но где он? Что с ним стало? Взгляд его судорожно пробежался по поверхности океана. Никого. Все спокойно. Ни единой морщинки на воде. «Нужно торопиться, – сказал он себе. – Бежать, бежать как можно быстрее». Он посмотрел направо, затем налево. Слева – корабль. Но это снова доктор Но! Справа – ничего. Чтобы построить эту клеть, люди, должно быть, зашли с левой стороны. Значит, там должен быть какой то проход. Тропинка, может быть. Бонд подтянулся к крайнему канату и зацепился за него. Пятнадцать метров отделяло его от скалы, где, видимо, крепился пеньковый трос. Нужно было преодолеть это пространство. Бонд сам не мог понять, откуда в нем столько упорства, почему он не выпустил канат из обессиленных рук. Метр за метром он приближался к цели. Он не думал о кровоточащих пальцах, содранной до мяса коже, он двигался вперед, словно автомат. И вот он у скалы. Тряпичная кукла, коей он ощущал себя до этого момента, снова превратилась в человека. Прежде всего – вымыться. Отмыться от этих ужасных липких чернил, собственной крови и тошнотворного запаха рыбы. Несмотря на чудовищную усталость, он скинул с себя лохмотья и вымылся, стараясь не смотреть на свое тело, чтобы не потерять сознание. Через несколько минут он был на полпути к вершине утеса. Так и есть – узенькая тропинка петляла вокруг скалы. Совсем рядом воздух вибрировал от разнообразных шумов. Бонд разобрал звук мотора подъемного крана, стук молотов, шум двигателя корабля и звук откачиваемой при помощи насоса воды. Небо, нежного голубого цвета, было усыпано мелкими золотистыми тучками. В вышине, стая бакланов выписывала круги над гуанерой. Было, должно быть, шесть часов утра. Заря нового, прекрасного дня... Он шел, оставляя на камнях кровавый след. Шум усиливался. Бонд ступал осторожно, так, чтобы ни один камешек не покатился вниз. И вот уже совсем близко кто то крикнул: – Готово! И чуть подальше: – Порядок! Заработал мотор подъемного крана. Еще несколько метров... Еще один выступ... Есть! Бонд припал к скале. Сейчас он узнает, что там, с другой стороны. И осторожно высунул голову. 19 Одним взглядом он охватил всю картину. И отпрыгнул назад, припал к скале и подождал пока дыхание придет в норму. Задумчиво он взял нож и осмотрел лезвие. Затем, с видимым удовлетворением, засунул его за пояс. Зажигалка была при нем, на месте, но она уже ни на что не годилась, и Бонд выбросил ее. Он сел и стал восстанавливать в памяти то, что он увидел за скалой. Меньше чем в десяти метрах стоял подъемный кран. В кабине не было задней стенки, внутри сидел человек и управлял рычагами. Бонд узнал водителя «дракона», убийцу Куоррела. Перед ним – двадцать метров водной глади отделяли площадку от мола, на конце которого, на якоре, стоял старенький нефтевоз. |
