— Вот, сюда, пожалуйста… Налейте, да покрепче. Лучше вообще чистое виски.

Джилл проговорила специально для Мэгги:

— Вы действительно необыкновенный человек, доктор. Заботитесь о выпивке, когда нужно вызвать полицию.

— Полицию? Полицию?! — В голосе Солта звучало презрение. — У меня нет ничего общего с полицией. Это сэр Арнольд якшается с полицией, а я нет. Я врач, а не следователь.

— Да, но… — сэр Арнольд запнулся.

Алан поморщился:

— Но если не вмешивать в это дело полицию, тогда вообще есть ли смысл?..

— Я объясню вам. — Посерьезневший Солт обращался сразу ко всем. — Есть два важных момента. Первый — раскрыть истину. То есть выяснить, что произошло с Норин Уилкс. Второй решить, что теперь делать с этой истиной. Эти задачи любой грамотный врач решает каждый день. Я не развлекался, изображая из себя Господа Бога, как считала Джилл. Я просто применял знакомые мне методы за пределами своей профессиональной сферы. Я сказал «применял», но я продолжаю это делать. И сейчас тоже.

— Но вы же ничего не делаете, — опешила Мэгги.

— А я никогда и не делал ничего особенного. Не ползал кругами, не собирал окурки.

— Но что же вы послали своему коллеге? — спросил вдруг сэр Арнольд.

Солт не ответил. Они молча и пристально некоторое время смотрели друг на друга.

— Если вы блефуете, доктор Солт, — сказал наконец сэр Арнольд, — значит, и не было никаких доказательств. Однако, если вы настаиваете, что располагаете ими, я повторяю, вы правы, это сделал я.

— Но ведь это и сделали вы? — встрял Алан.

— Разумеется, он этого не делал, — ответил Солт.

Он допил свое разбавленное виски, поставил стакан и подошел к сэру Арнольду.

— Почему вы не хотите понять, что я не полицейский, не судья и не присяжный? Я врач. И что я хочу сделать сейчас, Доннингтон, так это снять вас со сковороды, на которой вы медленно поджариваетесь с двенадцатого сентября. Есть только одна причина, по которой вас устраивала версия полиции, будто ваш сын убил свою девушку. По той же причине вы признали себя виновным в убийстве, когда я оспорил версию полиции. Вы защищаете последнего близкого человека — вашу дочь Эрику. Это она убила Норин Уилкс.

Мэгги услышала свой возглас среди прочих удивленных и испуганных голосов. Сэр Арнольд ничего не сказал, он только схватился руками за голову.

— Вам нет необходимости говорить об этом, Доннингтон, — сказал ему Солт. — А выслушать меня все же придется. Да, это вы спрятали тело, после того как домой прибежал ваш сын и рассказал о случившемся. Но убила Эрика. У нее помутился разум на почве ревности. Она задушила Норин и изуродовала ее тело. Ведь Эрика была близка со своим родным братом, Доннингтон. Чтобы скрыть эту кровосмесительную связь, она публично изображала из себя лесбиянку. Так, Джилл?

— Я бы даже сказала, что она слишком выставляла это напоказ.

— Это ерунда, — отрезал Солт. — Прошлой ночью она была в отеле «Беверли-Астория» в номере у мужчины.

— А, номер восемьсот шесть, — вырвалось у Мэгги.

— Той ночью, двенадцатого сентября, она застала своего брата с Норин, — продолжал Солт. — Она следила за ними, каким-то образом отделалась от Дерека, видимо, сказала, что вы его ищете, и затеяла дикую ссору с Норин.

— У нее было помрачение рассудка, Солт. — Сэр Арнольд старался говорить громко, но голос его садился. — Она не помнит, как сделала это. Она думала, что ей все приснилось. А когда Дерек понял, что произошло, он застрелился.