"Доктор, вы даже не представляете, насколько находчивы мои друзья!" – подумал Майк, но вслух эти слова, разумеется, не произнес. Дамочка явно не любит неожиданностей и, пожалуй, предпочтет на всякий случай подстраховаться. Не стоит давать ей лишний повод для беспокойства.

– К тому же вы здесь пробудете недолго.

Капля крови блеснула на кончике иглы, когда женщина ловким движением вытащила ее из вены. Ватный шарик, повязка – и доктор уже была у дверей.

– Доктор?

Когда та обернулась, по выражению ее лица было понятно, что она совершенно не расположена отвечать на какие-либо вопросы.

Детектив усмехнулся, решив, что немного шарма не помешает.

– Скажите: я смогу играть на пианино, когда эта история закончится?

– Вряд ли, – коротко ответила она и, поджав губы, быстро вышла из комнаты.

Через несколько минут, как раз тогда, когда Селуччи занялся исследованием своих пут, дверь снова растворилась. Быстро напрягши все мускулы, он позволил себе слегка расслабиться, когда понял, что это всего-навсего вчерашний санитар. В руках у него была большая миска.

– Доктор велела тебя покормить. И не задавай лишних вопросов, понял?

С его лица не сходила ехидная улыбка. После первого же глотка пищи детектив понял, что так радовало его тюремщика Мало того что приготовленная в микроволновке овсяная каша оказалась малосъедобной – она была такой горячей, что обжигала язык и небо. Салливан с садистским удовольствием насильно запихивал ложку за ложкой Майку в рот и зажимал ему нос до тех пор, пока он не глотал. Когда Селуччи закашлялся и апельсиновый сок полился из ноздрей, мягкие карие глаза санитара заблестели. Теперь детектив хорошо понимал, какие глаза можно назвать похожими на щенячьи. Только, к несчастью, щенок этот оказался бешеным.

Салливан обтер лицо пленника куском ткани – жесткой, будто наждак. Однако и этих издевательств оказалось недостаточно. Санитар решил еще и зубы своему пациенту почистить. Вместо пасты, правда, он использовал жидкое мыло.

– Господи! Где ты научился так замечательно ухаживать за больными?

– В исправительной колонии.

– Работал в тюремном госпитале?

Салливан кивнул.

– Зачем, спрашивается? – Майк попытался выплюнуть остатки мыла. – Чтобы облегчать несчастным страдания и заботиться о них?

Улыбка его палача стала шире.

– Мне нравится причинять боль. Я сильный, а больные и слабые не могут оказать сопротивление.

Что тут возразишь, признал Селуччи, зашипев от боли, когда санитар поднялся, опершись костяшками пальцев о его бедро.

Большую часть утра детектив проспал. Один раз он проснулся от того, что Салливану приспичило его напоить. Санитар влил ему в глотку целую бутылку воды, и Майк едва не захлебнулся.

– Жидкость в организме надо восполнять, – наставительно пояснил мучитель.

Обед мало чем отличался от завтрака, только на сей раз шутки Салливана касались супа да похода в туалет. Майк ясно сознавал, что бежать отсюда он не сможет. Но все равно следовало попытаться.

– Только попробуй еще раз рыпнуться – живо ноги переломаю, – прорычал Салливан, впечатывая Селуччи затылком в стену.

Пока детектив подыскивал достойный ответ, санитар успел приложить его о стену еще раз.

* * *

– Каждый четверг днем Рональд Суонсон совершает визит в клинику, которую он основал как дань памяти покойной жене. – Сопровождаемая кинооператором, Патриция Чейни подскочила к только что подъехавшему автомобилю и сунула микрофон в лицо выбиравшемуся из последней модели "шевроле" бизнесмену.