– Прости, папа, – закричала я. – Я стараюсь, но не могу подавить в себе это чувство.

– Тебе следует быть счастливой, – вставила Эмили. – Ты скоро приобщишься к одному из самых священных таинств – браку – и ты должна только так об этом и думать, – проговорила она, напыщенно глядя на меня.

– Я не смогу считать мой брак таинством, он больше похож на проклятье, – ответила я. – Со мной обошлись не лучше, чем с рабами до Гражданской войны, которых продавали как лошадей или коров.

– Черт! – заорал папа, ударив кулаком по столу так, что тарелки подпрыгнули. – Если ты заставишь меня завтра краснеть…

– Не беспокойся, папа, – со вздохом сказала я. – Я подойду к алтарю и возьму Билла Катлера под руку во время венчания. Я скажу слова, которые будут просто словами, я не считаю, что это будет обет.

– Если ты положишь руку на Библию и соврешь, – начала угрожать мне Эмили.

– Прекрати, Эмили. Не думаешь ли ты, что Бог глух и нем? Неужели ты полагаешь, что он не может прочитать то, что у нас в сердце и в мыслях? Что проку в том, если я скажу, что верю в эти слова как свадебную клятву, хотя думаю совсем наоборот? Когда-нибудь, Эмили, ты, возможно, поймешь, что Бог имеет нечто общее с правдой и любовью, в равной мере как и с карой и возмездием, и тогда ты осознаешь, как много ты потеряла, сидя во мраке.

Я поднялась и не давая ей ответить, оставила ее и папу в столовой наедине с их мерзкими мыслями.

Я почти не спала в ту ночь. Я сидела у окна и наблюдала, как на ночном небе загорается все больше звезд. Ближе к утру облака, выплывшие из-за горизонта, начали укрывать эти крошечные сверкающие бриллианты. Я закрыла глаза и забылась на некоторое время, а когда проснулась, то увидела, что надвигается серый скучный день с дождем. Это только усилило мое мрачное настроение. Я не спустилась завтракать. Вера, предчувствуя мое настроение, принесла мне горячий чай и овсянку.

– Тебе лучше подкрепиться, – посоветовала она, – а то ты упадешь у алтаря.

– Может, так будет лучше, Вера, – сказала я, но послушалась ее и поела, сколько могла. Прибыли люди, нанятые помочь принимать гостей, украсить танцевальный зал и сделать другие приготовления к торжеству. Вскоре начали подъезжать папины и мамины родственники. Некоторым пришлось проделать более сотни миль. Появились музыканты и, когда инструменты были настроены, зазвучала музыка. И вот вокруг поместья завитал дух праздника. По коридорам распространились ароматы изысканного угощения, и этот старый мрачный дом ожил, заполнился светом и восторженной болтовней. Несмотря на свое настроение, я не могла не радоваться переменам.

Шарлотта и Лютер были просто в восторге от прибывших гостей и слуг. Некоторые из наших родственников никогда не видели Шарлотту раньше и теперь нянчились с ней. Вскоре Вера принесла Шарлотту ко мне в комнату повидаться. Она сшила ей восхитительное маленькое платье, в котором Шарлотта выглядела прелестно. Ей очень хотелось спуститься вниз и присоединиться к Лютеру, чтобы ничего не пропустить.

– Ну? хоть дети счастливы, – пробормотала я. Мой взгляд упал на часы. С каждой секундой стрелки все приближались к тому часу, когда мне придется выйти из своей комнаты и спуститься по ступенькам под крики: «Невеста идет!» Но мне будет казаться, что я спускаюсь на казнь.

Вера сжала мою руку и улыбнулась.

– Ты так прекрасно выглядишь, дорогая, – сказала она. – Твоя мама была бы переполнена гордостью за тебя.

– Спасибо, Вера. Как бы мне хотелось, чтобы здесь были Тотти и Генри.

Она кивнула и, взяв Шарлотту за руку, вышла, оставив меня ждать, когда пробьет назначенный час.