Дело нехитрое, ежели уметь. Вгоняешь ноготь большого пальца в рубец стручка, одно отработанное движение – и тот раскрывается, опрокидывая тебе в ладонь десяток ровных, как хорошие зубы, глянцевых горошин. Аранта находила это занятие успокаивавшим мысли и нормализующим пульс, а навык у нее сохранился со времен деревенского детства. Некоторое время она ощущала пристальное внимание Фефы к своим рукам, как будто та проверяла ее легенду.

– Обвенчаться вам надо, – неожиданно сказала хозяйка. Аранта аж стручок уронила.

– Верно говорю. Бери его тепленьким, пока людям в глаза женой зовет. Хоть сегодня за священником сбегаю. Вдруг помрет, при ком останешься? Сестренка‑то тебе жизни даст, вспомнишь мои слова. А так – будешь ей ровня. Еще и унаследуешь что. Он, случаем, не старший в роду?

– Вроде того. – Она вовремя вспомнила о своем намерении изображать служанку недалекого ума. – Наследник.

Это, пожалуй, было умно. Расположение Биддла держалось на уважении и фронтовом братстве, однако его жену следовало заинтересовать перспективой. Рада – большие ; деньги, обещание заплатить их предполагает, что ты располагаешь большим. Что может удержать бабу от того, чтобы шепнуть в приоткрытый ставень, в ночную тьму, кому следует, что в каморке у нее две бабы и больной калека при деньгах? Значит, Кеннет у нас будет богатый жених,

– Вот и я говорю, поступишь умно – станешь еще хозяйкой замка. Ему скажи – пускай любовь докажет. Обеспечит.

– Он из Камбри. У них не замки. У них лошади.

– Лошади тож денег стоют. Так что, звать священника? Решайся, не то вдовой тебе не быть.

– Если он умрет, я тоже жить не буду.

– Любо‑о‑овь! – причмокнула Фефа, – Но тогда хоть гроб у тебя будет богатый!

Вот незадача. Приспичило бабе добро сделать, чтоб обязать себе вечной благодарностью хозяйку высокого замка. Шатлену. Как отбрехаться‑то?

Остановившийся взгляд хозяйки, направленный поверх ее плеча в окно зала, выходящее на двор и по летнему времени распахнутое, она восприняла как спасение и одновременно – как сигнал тревоги. Биддл, стоя на лестнице, разводил руками, не то показывая дорогу, не то заслоняя собою путь двоим гостям невзрачно‑чиновничьего вида.

Кто успел донести? Она с хозяев глаз не спускала, а за Биддла вообще бы руку на отсечение дала! Еще могла бы уйти незаметно со двора, сторонкой, огородами. Но там же Кеннет! Спит, без сознания, в бреду… Спокойно! Кто сказал, будто это за нами? Может, у них обычная проверка на предмет, скажем, краденого.

Эти несколько минут стоили ей седых волос равного количества и еще стольких же, когда, спустившись вниз в компании сдержанно‑услужливого Биддла, эти двое подманили к себе Грандиозу, уже переодевшуюся и без дела сидевшую в уголке, , и о чем‑то говорили с ней. Потом ушли, Биддл проводил их до ворот, а после подскочил к Анельке и с жаром принялся объясняться с ней, даже как будто оправдываться. Там, за оградой простучали копыта конного отряда. Аранте стоило немалых усилий напомнить себе, что дела законников выше скромного разумения служанки, спящей с господином.

– Пойду, – сказала она Фефе, нарочито неторопливо поднимаясь с места, – спрошу, чегой‑то им надо было.

Биддл, разумеется, хотел как лучше. Подавая пиво похмельным возчикам, раздухарившимся с утра, он и сказал‑то им всего лишь не шуметь, потому что наверху, «в номерах», как он выразился, отдыхает раненый офицер с сестрой‑девицей дворянского роду.