— Почему ты спросил меня о счастье?

— Не знаю, на самом деле думал спросить, как тебя встретили родственники. Ободрили и утешили?

Он бросил вопрос небрежно, словно невзначай. Дикси чуть не огрызнулась: не лезь, мол, не в свое дело. Остановило ее предположение, не связано ли любопытство Феликса относительно воссоединения с семьей с его замечанием о «мужчинах, в которых еще не остыла кровь»? Кажется, Мистер Удачливый Бизнесмен вообразил, что неотразим и может легко провести несколько веселых дней с «сироткой». Он что, и вправду вознамерился уложить меня в постель?

Дикси решила поиграть с Феликсом, чтобы убедиться в справедливости своих предположений.

— Нет, во всяком случае, мне нужно не такое утешение… Но я вернулась домой… менее всего из-за тебя, Феликс.

Было большой ошибкой посмотреть ему в глаза, он ухватился за этот взгляд так, словно тот был чем-то материальным.

— Дикси, разве я тоже похож на злого призрака из прошлого?

Кровь так быстро заструилась у нее по сосудам, что, казалось, вот-вот вскипит и прожжет хрупкие стенки.

— Зачем ты так говоришь? — тихо спросила Дикси.

— По-моему, ты ненавидела меня слишком сильно.

Нет, на призрака он явно не похож, на бесплотного призрака, во всяком случае: слишком уж волнует меня, с неудовольствием подумала Дикси.

— А что мне оставалось делать? — спросила она. — В моем-то положении?

— Прости, я действительно ничего не мог сделать, чтобы изменить его. Ты должна была действовать сама. Ты так и поступила. Но неужели горькое чувство обиды, черное презрение способны так долго жить в душе? Ты все еще продолжаешь ненавидеть меня?

Дикси показалось, что его слова, минуя мозг, проникают ей в самое сердце. Она попалась в собственную ловушку, из которой выбраться можно, только замолчав. Или, на худой конец, переведя разговор в другое русло. Но Дикси ни один из вариантов не устраивал.

— Разве это для тебя что-нибудь значит? — спросила она, чувствуя, что увязает в западне все глубже.

— Да, очень многое.

— Почему?

Никогда за последние шесть лет Дикси не была более уязвима, чем теперь.

— Ты зря считала меня своим врагом. Ненависть ослепляла тебя. Насколько мог, я был твоим другом.

— Неужели? — пропела она, растягивая слово и удивленно глядя на Феликса. — Ты, как все, использовал меня в отношениях с Максимилианом.

— Я никогда не затевал грязных игр!

— Но и не ушел от Максимилиана!

— Как ты сама сказала, это ничего не изменило бы. Максимилиан нашел бы кого-нибудь, кто заставил бы тебя страдать ему на радость.

По правде говоря, Дикси мало в чем могла обвинить Феликса. Даже во время памятных воскресных обедов он всего лишь развлекал семью Харленд беседой и переводил разговор на другие темы, только бы отвлечь от Дикси внимание и чтобы град насмешек пал на другую голову. Девочкой Дикси мечтала о защите со стороны Феликса, а повзрослев и поумнев, поняла тщетность надежд.

Разум говорил Дикси о правоте Феликса, но проснувшееся детское упрямство пробуждало к жизни затаенные и, как думалось, давно забытые обиды.

— Спасибо, что интересуешься моими чувствами, — сказала она, стараясь быть справедливой к нему. — Если хочешь знать, я больше не испытываю ненависти к тебе. И ты вовсе не привидение из прошлого.

— Вот и славно!

Если Феликс и был привидением, то очень добрым и покладистым. Во всяком случае, именно такого сценария он придерживался. Дикси отметила про себя, каким искренним он выглядит. Во всем, связанном с Феликсом, она уже не могла быть уверенной на сто процентов.