Он хотел остановить, а затем и совсем уничтожить механизм, управляющий временем, охранять который ей было поручено много лет назад. Старые законы и правила прочно сидели в ее голове, вбитые вместе с первыми шагами, с первыми словами родного языка… Впрочем, родного ли? Почему она так и не смогла узнать, кто были ее родители? Почему вообще от нее скрыли тайну ее рождения? Разве это важно сейчас? Разве не для того, чтобы оправдаться в собственных глазах, вспоминала она сейчас все мелкие обиды, все, что могло пошатнуть, разрушить ее привязанность к родному племени? «Чужеземец не имеет права видеть Хронар, не имеет права знать о нем. В интересах других народов это устройство не может быть использовано никогда» – так гласили правила, часть из которых она уже нарушила, а оставшиеся… Впрочем, она не была уверена в том, что, принеся ему в дар все, что могла принести, свою любовь и свой попранный долг, она добьется успеха даже такой ценой… Никто не смог бы теперь предсказать, к чему приведет остановка Хронара после того, как на планете появилось озеро Забвения…

Сомнения обессилили ее, и она отложила решение самой важной проблемы на более поздний срок, как будто это что-то меняло… Главное, она увидит его снова, и эта простая мысль заслонила все остальное, оказалась важней всех ее рассуждении, высоких обязанностей, долга… Она не ведала, сколько времени будет продолжаться это наваждение, не желала ничего рассчитывать, предугадывать. Она знала, что летит к нему, летит сейчас же! Не одному Эсхину подвластны корды, у нее есть своя птица, о которой не знает никто. Она берегла ее на самый крайний случай, кажется, теперь он настал. Ей хотелось выглядеть перед ним так, как выглядят женщины его страны, но, к сожалению, она не знала о них ничего. И в конце концов решила одеться как можно проще, распустила волосы широкой светлой волной. Мудрый глубокий инстинкт руководил каждым ее поступком, словно стоял у нее перед глазами образ женщины из далекого далека… Не зная ничего об Анне, она неосознанно подражала ей. И, уже не скрывая от себя обжигающей радости, помчалась навстречу человеку, которого видела так мало и которого любила так, будто знала его долгую жизнь, словно могла она поверить в обряд, совершенный в храме Юстары, словно была она с ним одной крови, одного племени…

И как только решение было принято, как только корд взмыл в воздух, за тысячи километров отсюда, за барьером свернутого пространства, в одном из кораблей поддержки открылся грузовой люк, и гидравлический поршень вытолкнул в пространство крошечную ракетку, в которой, сжавшись от страха и уже победив его, сидела другая женщина… Но соединилось кольцо разорванного времени, и странные картины, рожденные пробуждающейся памятью, проносились в голове той, что летела сейчас по небу Энны к человеку, которого ждала так долго…

Корд сложил крылья и ринулся вниз с огромной высоты. У Элны заложило уши, а плотный поток воздуха рвал волосы, забивался в легкие, мешал дышать. Она туже затянула ременные тяжи, крепящие ее тело к седлу корда. Внизу под ней вращался игрушечный остров Рин – крохотное колечко гор среди безбрежного океана. Наблюдатели сразу же заметили чужой корд, и уже на высоте в два километра защитные батареи открыли огонь. Элна знала, что батареи не рассчитаны на атаку сверху и надежно защищают остров лишь с моря. Племена, живущие на Энне, не располагали летательными аппаратами, и Эсхин не опасался вторжения извне, сквозь купол свернутого пространства.

Несмотря на опасность, вопреки страху странная пьянящая радость завладела всем ее существом, словно залпы электрических батарей были всего лишь фейерверком, зажженным в ее честь, словно она мчалась на праздник…

12

Наверно, нет ничего тоскливей штормового пустынного моря без паруса, без клочка суши на горизонте.