— А с госпожой Долгоруковой? — с некоторым ехидством вопросил его сосед. — Я уж не знаю, как к ней обращаться: княжна, княгиня?

   — Ваше сиятельство Екатерина Михайловна — вот как.

   — Поимейте терпение, ждать осталось немного. Скоро титулование бывшей княжны вполне определится. Я располагаю точными сведениям, но обнародовать их не в праве, — при этом великий лигер важно оглядел собрание. — Пока же она остаётся княжной, то бишь её сиятельством. Нам непременно придётся войти с нею в сношения по известным всем вам причинам.

   — Позвольте, по каким таким причинам? — съязвил один из тринадцати.

   — Господа, мы здесь все свои люди, именитые и родовитые, давайте же без иронии, — чуть ли не рассердился великий лигер. — Все мы составляем опору трона и посвящены в интимную жизнь государя. Так что давайте оставим насмешки и вернёмся к делу. Официальная статистика, которой располагает граф Лорис-Меликов, гласит: под надзором политических числится 6790 человек обоего пола, а под прочим — 24 362 человека. Это в масштабе всей империи. Далее: обнаружены приготовления к взрыву Каменного моста через Екатерининский канал в надежде на проезд государя с Царскосельского вокзала в Зимний.

   — Мерзавцы, какие мерзавцы!

   — Совершенно с вами согласен. А от себя добавлю: мы имеем лучшего государя с начала века. Старшие из вас могут это подтвердить.

Подавляющее большинство закивало головами в знак согласия.

   — Позвольте мне продолжить список готовившихся, но вовремя обнаруженных злодеяний. О тех, что стали известны всей России, упоминать не стану. Итак, благодаря распорядительности графа Лорис-Меликова выявлены приготовления к взрыву полотна Николаевской железной дороги... Эти нигилисты не уймутся, пока их не переловят и не отправят на каторгу. Кто они? Недоучившиеся студенты, не нашедшие места в жизни, бродяги, маньяки, люди с расстроенной психикой. Они в своей слепой злобности готовы жечь и убивать, ввергнуть Россию, в кровавую смуту якобы именем народа. Народ же их с порога отвергает. Я позволю себе привести записи, сделанные в некоторых местностях России после покушения на государя: «Вот опять хотели известь батюшку-царя, и который уж раз. Всё это делают господа... Несдобровать бы им, ежели бы они извели вашего батюшку-царя; пришлось тогда и нам поработать...» Вот ещё: «...Перед волей нам толковали, что никакой воли не будет, а батюшка-царь всё-таки дал нам воли. Перед общим призывом дворяне баяли, что ихних сыновей брать в солдаты не будут. Государь велел — и дворян забривают... Пущай господа не затевают злого дела с царём, не то им несдобровать...» И такие речи повсеместны. Один из французских мыслителей очень верно сказал: революции пожирают своих детей. История оставила им ярчайший пример французской революции, пожравшей в конечном счёте тех, кто её разжёг, а заодно тысячи невинных жертв.

   — Позвольте спросить, кто столь удачно выразил суть революций?

   — К сожалению, я не помню. Кажется, это сказал Сен-Жюст, перед тем как его голова скатилась в корзину гильотины — этого варварского порождения той же революции.

   — Её и назвали-то великой по великому числу отрубленных голов, — вставил один из лигеров.

   — Вот бы всем этим террористам отрубить головы, исполненные злодейских планов.