— Почему они не сообщили мне или моим родителям?

— Шэрон сказала, что не знает, кто отец ребенка. Она врала, что спала со многими мужчинами. А я не видела никакого смысла называть твое имя. Слишком многих коснулась эта беда, зачем же еще портить твою жизнь? После рождения Дэвида Шэрон отказалась возвращаться в школу, заявив, что закончила свое образование. Папа настаивал, чтобы она пошла работать, но у нее не было никакой профессии и желания работать, и ее отовсюду выгоняли.

— А как у нее было с мужчинами?

— Естественно, она привлекала многих. Материнство даже улучшило ее фигуру. — Марни посмотрела на свои нервно сжимающиеся и разжимающиеся руки. — К несчастью, ей всегда попадались не те мужчины. Родители переживали, видя, как она катится по наклонной плоскости, но ничего не могли с ней сделать. Иногда она пропадала на несколько дней.

— Дэвид был ей совсем не нужен, да?

— Да, — печально качнув головой, произнесла Марни. — Ей ничего не было нужно, кроме собственной персоны.

— Что Дэвид знает обо мне?

— Ничего, — с тревогой ответила она.

— Я имею в виду об отце вообще. Он умный мальчик. Конечно, спрашивал тебя.

— Сразу же, как только научился говорить, мы объяснили ему, что его папа не мог жениться на маме.

— Разве он не спрашивал хотя бы имя?

— Мы сказали, что это тоже невозможно.

— И он не хотел узнать почему?

— Мы точно не говорили, но всегда давали понять, что нашей любви ему вполне достаточно.

— И он соглашался?

— Может быть, и не верил, но соглашался.

— У мальчика не было другого выбора, — Ло горько усмехнулся. — У него не было отца, да и матери тоже. Кто же о нем заботился, когда Шэрон уходила в загул?

— Родители и я.

Он долго и внимательно смотрел на нее, прежде чем перевернуть страницу альбома.

— Ты сказала, родители. Посмотри на эти фотографии. Везде только ты с Дэвидом: на пикнике, на качелях, с бумажным змеем. А это его первый велосипед?

— Да, здесь ему пять лет.

На фотографии маленький Дэвид стоял в пижаме и вытаскивал новый блестящий велосипед из груды оберточной бумаги.

— Я хотела оставить дополнительные колеса, но он настоял, чтобы я сняла их. Думал научиться кататься без них.

Ло что-то подсчитывал в уме.

— Это было Рождество, которое я провел на Филиппинах. Я был с товарищами, и мы скучали по дому. Пошли в соседний городок и напились. И в то время, когда я искал место, где можно было купить дешевую водку, на другом конце света мой пятилетний сын учился кататься на велосипеде. Настойчивый парнишка.

— К тому же упрямый. И очень нетерпеливый. Он хочет, чтобы у него все получалось с первого раза, а если что-то не выходит, очень сердится. Дэвид научился кататься в тот же день.

— Да? Правда? — гордо улыбаясь, спросил Ло.

На одной фотографии Дэвид улыбался беззубым ртом, на другой — он в костюме, волосы расчесаны на пробор и с Библией в руках.

— В этот день он причащался, — продолжала рассказывать Марни.

— Он ходил в воскресную школу?

— До сих пор ходит. Дэвид — председатель студенческой группы в нашей церкви. — Она перевернула страницу. — Вот его первая школьная команда. Он играет во все игры, но хуже всего в бейсбол. Говорит, что для этого у него не хватает физической подготовки.

— Я тоже не люблю бейсбол.

— А это его школьные фотографии. Я не знала, что их будут фотографировать, — виновато произнесла она.