Свет погас, и оркестр в полном составе грянул мелодию, ассоциирующуюся у всех с Нили, – песню из ее фильма, которая когда-то была хитом. Тяжелый занавес раскрылся, и на сцене появилась Нили. Она была в простом черном платье до колен. Ноги у нее были по-прежнему стройными, а черный цвет скрадывал чрезмерную полноту. Однако было слышно, как в зале кто-то издал громкий возглас изумления, очевидно бессознательно воскресив в памяти имидж, созданный ею в первых кинокартинах. Нили услышала и широко улыбнулась.

– Я и впрямь толстая, – добродушно сказала она в микрофон. – Но некоторые оперные певицы еще толще. Только от меня вы не дождетесь никаких оперных арий. Я здесь для того, чтобы вместе с песнями отдать вам свое сердце, а оно у меня тоже большое и толстое, так что, если вы не возражаете, я буду сегодня много петь.

От бешеных аплодисментов заложило уши. Нили достигла своей цели еще до того, как начала петь. Голос ее был чистым и неподдельно искренним, он западал в самую душу. Зрители словно попали под воздействие массового гипноза. Яростными отчаянными аплодисментами они как бы приглашали Нили вновь занять подобающее место в своих сердцах. Такой оглушительной овации Анне еще не приходилось слышать.

То же самое повторилось в Монреале. Нили побила все рекорды кассовых сборов в закрытых помещениях. В Детройте объявления об аншлаге висели уже за несколько недель до ее приезда. К этому времени нью-йоркские газеты наперебой сообщали о ее триумфальном возвращении, но Джордж намеренно затягивал гастроли. Он ездил с ней до сентября, а Лайон тем временем руководил компанией в Нью-Йорке. Анна уже официально расторгла соглашение с «Гиллианом» и все свободное время посвящала теперь тому, чтобы обставить их новую большую квартиру, которую она недавно подыскала. Беременность стала заметной, но движение зарождающейся в ней новой жизни сделало ее лишь еще более счастливой. Фирма «Гиллиан» хотела предоставить ей временный отпуск, однако Анна настояла на полном расчете. И хотя всеми своими мыслями она была в будущем, она испытала некоторое удовлетворение, когда фирма пришла к решению, использовать каждую неделю новую девушку. Заменить Анну кем-либо просто было невозможно.

Наконец Джордж счел, что Нили вполне созрела для Нью-Йорка. Первое выступление было назначено на ноябрь. Они сняли здание крупного театра на два представления в день: типичный концерт солиста на Бродвее. За неделю до первого концерта билеты были распроданы на три недели вперед.

Если судить по накалу чувств и страстей, концерты Нили в Нью-Йорке можно было назвать триумфом. Со слезами на глазах зрители вскакивали с мест, приветствуя свое капризное блудное дитя, вернувшееся назад. Анна заметила, что лицо у Нили вновь стало обретать прежние черты. Она была еще толстой, но уже не безобразной: своими усилиями Кристина согнала с нею тридцать фунтов . Стала заметна шея, хотя двойной подбородок все же остался. Однако после первой же песни, благодаря волшебному очарованию ее голоса, публика забывала обо всем.

Неприятности начались на второй неделе выступлений в Нью-Йорке. Джордж и Лайон старались отобрать самые выгодные предложения. Были приглашения на разовые выступления по телевидению, предложения участвовать в нескольких бродвейских шоу, но Лайон твердо стоял за то, чтобы продолжать гастрольные концерты.

– Еще хотя бы год, – убеждал он Джорджа. – Возможно, нам удастся согнать еще фунтов двадцать . Стройную русалочку нам из нее больше не сделать, – мы не можем рисковать, сажая ее на диету, – однако сами по себе жесткие требования сценической деятельности – плюс Кристина – могут творить чудеса.