– Это лицо офкорблять нельзя, а то будет плохо, – предупредил копуша.

– Тогда давайте его восхвалять! – предложил Эхс.

– Если бы не моя вспыльчивость, – вздохнула Чекс, – мы, может, и с воздухом поладили бы. Странно, кентавры обычно ведут себя более разумно.

– О, какое красивое лицо! – как можно громче произнес Эхс. – Красивее я не встречал. Обратите внимание, какие благородные черты!

– Да, потрясающе! – подхватила Чекс. – Просто невиданная красота!

Громадный рот растянулся в улыбке. Рев затих.

– Ну‑ка, ну‑ка, поглядим, какие здесь чудеса, – продолжил Эхс. – Я чувствую, что здесь в глубине таятся несметные сокровища, и чем больше мы будем углубляться, тем большие сокровища перед нами будут открываться.

– Наверняка ты прав, – согласилась Чекс. – Мы все время должны помнить, что находимся в неоплатном долгу перед землей. Она огромна: а мы на ней всего лишь жалкие пылинки.

Земляной рот улыбался все шире и шире. Длинный каменный язык высунулся изо рта, образовав нечто вроде сходней.

И по этим каменным сходням путешественники спустились в пещеру рта.

Внизу их ждала дорога, петляющая по лабиринту пещер. С потолков повсюду свешивались сталактиты, то каменные, зелено‑красно‑желтые; то прозрачные, хрустальные. Казалось, что при первом же сотрясении земли они обязательно упадут и разобьются. Надуманные похвалы земляному лицу превратились в искреннее восхищение – здесь и в самом деле было очень красиво.

Были здесь и пещеры, наполненные драгоценными камнями, при виде которых женское сердце Чекс не могло не дрогнуть.

– А.., а ничего, если я захвачу с собой какой‑нибудь камешек, ну вот хотя бы этот пурпурный аметист? Он такой восхитительный!

– Надо спросить у земли, – отозвалась лопатка.

– Земля, можно я возьму камешек? – спросила Чекс. – Я буду хранить это сокровище вечно, как память о нашем пути по твоим владениям.

И стены в ответ мягко заурчали.

А потом перед ними выросла стена огня.

– Тут будет потруднее, – пробормотал Эхс. – Надо пройти огонь так, чтобы не сгореть. Как же это сделать?

– Подозреваю, что вам самим на время придется стать пламенами, – опять подала голос лопатка.

– Ценю твой юмор, милый Косто, – хмыкнула Чекс, – но нам сейчас не до шуток.

– Какие уж тут шутки, – сказал Эхс. – Того и гляди в головешку превратишься.

– Надо вофпламенить воображение и что‑нибудь придумать, – внес предложение копуша.

– Что‑нибудь вроде той двери на стене? – покосилась на него Чекс. – Но за этой стеной наверняка пылает огонь, так что мы просто изжаримся.

– Мы оскорбили воздух и чуть не погибли среди бурана, мы польстили земле и перед нами открылся приятный путь, – начал рассуждать Эхс. – Так, может, польстим и огню? Стихии надо задабривать, тогда вместо вреда они начинают помогать.

– Но как же польстить огню? – спросила Чекс.

– Попытайтесь сказать ему правду, – вновь подсказала лопатка.

– Правду? – удивился Эхс. – То есть мы должны признаться, что не хотим сгореть в огне?

– Нет, объясните огню, что идете по важному делу и нуждаетесь в помощи.

– Ну что ж, попытаюсь, – согласился Эхс.

Обратившись лицом к стене огня, он сказал так:

– О, огонь, нам, четверым путникам, необходимо пройти через твои владения. Можно ли нам обратиться к тебе?

И стена огня окинула их взглядом глаз, пылающих, словно солнца, и из чудовищного рта раздался протяжный звук, похожий на разрешение говорить.