– Кто знает, кто знает…

– Нет, ей просто хочется здесь остаться, с помощью души, моей.

– Но она же родом из гипнотыквы. Зачем ей здесь оставаться?

Эхс развел руками.

– Возможно, здесь интереснее, чем в гипнотыкве. Она говорит, что ей нравится путешествовать по нашему миру. Оказывается, ее родительница была знакома с моим отцом.

– Значит, чужбина ей вдруг сделалась милее родины. Но почему? Ты не задумывался?

– Я не понимаю, на что ты намекаешь.

– У Розы есть другая, более основательная причина не желать возвращения в гипнотыкву, вот на что я намекаю.

– Другая причина? – искренне удивился Эхс.

– Если бы я полюбила кого‑то, а он оказался из другого мира, то я сделала бы все, чтобы в его мире остаться.

– Так ты думаешь, она в действительности хочет остаться не просто для того, чтобы остаться, а потому что.., любит меня? – недоверчиво спросил Эхс.

– Ну да. Подумай, ты же не один с душой, а она именно к тебе привязалась. Другие вполне душевные мужчины для нее как бы не существуют.

Мне Айви рассказала, что во время твоего отсутствия Роза держалась очень замкнуто, почти ни с кем не разговаривала. Она все время грустила. Веселость вернулась к ней только тогда, когда ты вернулся.

– Ну хорошо, подарю я ей половину своей души.., а она возьмет и исчезнет. Что тогда? – спросил Эхс.

– Что ж, если сомневаешься, попробуй сначала убедиться в ее искренности, – пожала плечами Чекс.

Эхс не знал, что сказать. Чекс ушла вперед, а он остался в полном смятении.

Тем временем тропа привела их к перекрестку»

На юге находился замок Доброго Волшебника, на севере – Долина Прокопиев. Копуша повел поход на север.

Тропа вскоре сузилась и повернула на восток.

Копушу это не смутило, он неколебимо вел отряд вперед. Но своим чередом настал вечер, и решено было сделать привал.

Путешественники отправились на поиски кореньев и фруктов для ужина. Роза и Косто, хотя сами не нуждались в пище, помогали другим искать. Стоило Эхсу взглянуть на Розу, и вихрь сомнений снова поднялся в его душе. Теперь, когда она знает, что он не поделится с ней душой, почему же она не уходит? Никто не принуждает ее идти с ними, никто не заставляет помогать…

Чекс спросила, почему он так волнуется. Да потому, что Роза поцеловала его и оказалась такой мягкой и податливой, и он уже размечтался о большем. Может, он дурак, но от самого себя прятаться глупо!

И тогда Эхс решил выяснить. Все. Раз и навсегда.

Он подошел к Розе.

– Хорошо, я отдам тебе половину души, – сказал он.

– Для чего? – вскинула голову Роза. – Чтобы от меня избавиться? Спасибо, не надо.

– А прежде было надо? Почему же?

– Я.., я не знаю, – поспешно отвернулась она.

– Нет, я хочу знать, – не уступал Эхс.

– Потому что была дурой, – дрогнувшим голосом ответила Роза. – Мне показалось… – и голос вновь сорвался.

И тут Эхс что‑то начал понимать.

– Ты, наверное, подумала, что мы.., что мы с тобой сможем быть вместе?

– Какая же я глупая! – воскликнула Роза. – Медяшка из гипнотыквы! Бездушная, неживая!

Разве такую можно полю.., полю.., бить, – с трудом выговорила она.

Выходит, Роза, так же, как и он, сомневается в нужности и ценности собственной жизни? Ей, как и ему, очень нелегко осознавать это. Эхс за секунду проникся ее страданиями и почти выкрикнул:

– Можно! Да тебя уже любят!

– Кто же меня любит? – очевидно, взяв себя в руки, с иронией спросила она.