– Вы смеетесь надо мной, Торнхилл.

– Нет, Ла Флоке. Я не хочу знать, что так напугало вас тогда. – При этих словах Ла Флоке вздрогнул. – Я думаю, что через эти проклятые горы можно перейти. Но только не в одиночку, только если мы все поднимемся туда или, по крайней мере, большинство из нас.

Ла Флоке вымучил улыбку.

– И вы тоже пойдете с Маргой?

– Если мы решим уходить, то пойдем. Возможно, только Мак-Кей и Хардин останутся, но все же нас будет большинство, а это, видимо, является единственной возможностью выбраться от сюда. Может быть, за перевалом есть город и нам удастся установить связь с каким-нибудь звездолетом.

Нахмурившись, Ла Флоке спросил:

– Почему вдруг такая резкая перемена, Торнхилл? Я полагал, вам… нравится здесь. Мне казалось, что только мне одному хочется уйти отсюда.

Торнхилл взглянул на Маргу и улыбнулся ей.

– Я не хочу отвечать вам, Ла Флоке. Но могу сказать вот что: чем быстрее я выберусь из Долины, тем скорее буду счастлив.

Когда они спустились к подножию холма и созвали всех, Торнхилл вышел вперед. Глаза присутствующих были обращены к нему.

– Ла Флоке и я, – сказал Торнхилл, – провели совещание на вершине холма. Мы пришли к заключению, с которым я хочу ознакомить вас. Всем нам необходимо выбраться из Долины, в противном случае мы обречены здесь на медленную смерть, постепенно утрачивая все свои способности.

Его перебил Мак-Кей:

– Вы предатель, Торнхилл! Я думал, может быть…

– Я не был ни на чьей стороне, – ответил Торнхилл. – Я просто начал размышлять. Смотрите сами. Нас всех переместили сюда на протяжении двух дней, выхватив из обычного хода нашей жизни. И неважно, кем мы были раньше. Все это было проделано каким-то чуждым существом. За нами непрерывно следят, нас кормят. Наши раны мгновенно заживают, какими бы тяжелыми они не были. Мы становимся моложе, Мак-Кей, не так ли? Но, с другой стороны, нас окружают горы, и, возможно, через них есть проход. Ла Флоке с Уэллерсом пробовали пройти, однако попытка им не удалась. Два человека не смогут это сделать. Нужна помощь всех, запас еды, воды. Если мы все пойдем…

Мак-Кей прервал его:

– Я счастлив здесь, Торнхилл. Вы и Ла Флоке можете нарушить это счастье.

– Нет, – возразил Торнхилл. – Разве вы не понимаете, что ведете здесь растительный образ жизни? Мы все являемся объектом какого-то эксперимента, и ничего более. А что если омоложение не прекратится и мы станем детьми?

– Мне безразлично, – упрямо сказал Мак-Кей. – Я умру, если покину Долину. Мое сердце не выдержит. Теперь вы говорите, что я умру, если останусь. Но в таком случае я пройду через все годы моего детства, а за пределами Долины мне не видать ничего.

– Хорошо, – сказал Торнхилл. – В конце концов, все дело в том, останемся ли мы все здесь, чтобы Мак-Кей мог снова насладиться своей юностью, или попытаемся уйти. Ла Флоке, Марга и я собираемся предпринять попытку перейти горы. Кто хочет, может присоединиться к нам. Те же, кто хочет провести остаток жизни в Долине, могут остаться. Все ясно?

Семеро пленников двинулись на следующее «утро» сразу после выпадения очередной порции пищи. Мак-Кей и Лона Хардин остались. Прощание было кратким и неловким. Торнхилл заметил, что с лица Мак-Кея сошли морщины и волосы стали блестеть, как у молодого человека, тело окрепло. Он понимал Мак-Кея, но не мог принять его точку зрения.

Лона Хардин выглядела еще моложе и, вероятно, впервые в жизни пыталась спрятать свою некрасивость.

«Что ж, – подумал Торнхилл, – эти двое, может быть, найдут свое счастье в Долине, но это неразумное счастье животного в зоопарке».